Восемь лет назад, 18 марта, Россия незаконно аннексировала принадлежащий Украине Крым. Шрамы аннексии на теле Украины до сих пор гноятся, и у многих украинцев безжалостная война, развязанная российским руководством против их страны, пробуждает болезненные воспоминания о захвате Крыма в 2014 году.
Во многом жизнь Олександры Дворецкой – отражение трагедии, постигшей Украину за последнее десятилетие.
31-летняя Олександра бежала из родного ей Крыма восемь лет назад, когда Россия вторглась и незаконно аннексировала принадлежащий Украине Черноморский полуостров. Раньше она была продемократической активисткой, помогала организовывать публичные акции протеста против российской оккупации Крыма. Вот уже восемь лет она не может вернуться домой из-за опасений за свою безопасность.
«Я скучаю по всему, что было в Крыму, — говорит Олександра, утирая слезы. – Я всегда думала, что всю свою жизнь проживу в Крыму; я не думала, что мне когда-нибудь придется жить в дургом месте».
Муж Олександры родом из Луганска, одного из городов на востоке Украины, находящихся под оккупацией пророссийских и поддерживаемых Москвой сепаратистов с 2014 года.
Супруги смогли наладить свою жизнь в Киеве, вдали от родных регионов.
Но 24 февраля президент России Владимир Путин развернул полномасштабную войну против Украины. Гибнут тысячи людей, разрушения по всей стране, более трех миллионов украинцев — половина из них дети — были вынуждены покинуть свои дома.
Олександре пришлось стать беженкой во второй раз.
«Никогда не думала, что эта ситуация повторится, что мне снова придется собрать свои вещи и покинуть свой дом», — говорит она.
Вместе со своей матерью и шестилетним сыном она нашла прибежище в Германии. Ее муж остался в Киеве, чтобы сражаться с российскими войсками.
Опасная политическая деятельность
Олександра стала политически активной еще во время проевропейских протестов на Майдане зимой 2013-2014 годов. Сперва она выступала соорганизатором крымского движения Майдана, а затем, в январе 2014 года, присоединилась к основному протестному движению в Киеве.
Когда в феврале 2014 года российские войска вошли в Крым, она вернулась в Симферополь, чтобы помочь в организации уличных протестов против оккупации.
Однако несколько недель спустя двое ее коллег-активистов были задержаны. Она сообщила об этом журналистам, но ситуация стремительно ухудшалась.
К Олександре и журналистам приходили вооруженные люди, угрожали и требовали стереть снятые видео и фотографии. А в отделении полиции, где ранее удерживались ее друзья-активисты, ей сообщили о том, что этих людей передали российским войскам.
Олександра поняла, что пришло ее время покинуть Крым. Она направилась прямо на вокзал и села на первый же поезд до Киева.
«Я уехала в чужой куртке, не успев даже попрощаться с семьей, — вспоминает она. – Это был мой последний день в Крыму».
Крымские татары под прицелом
Журналистка Зарема до сих пор живет в Крыму, но для нее и ее общины последние восемь лет тоже были пыткой.
Зарема — крымская татарка, а крымские татары — это коренное меньшинство в Крыму.
В 2014 году, когда российские войска захватили контроль над Крымом, крымские татары были одними из самых ярых противников вторжения России на их родину.
С тех пор за свое неповиновение они платят высокую цену.
«Мы живем в страхе, — говорит Зарема, которая из соображений безопасности попросила изменить в публикации ее имя. – С аннексией все наши страхи, все трагедии, которые перенёс наш народ с 1944 года, все заново всплыло».
Крымские татары — а это преимущественно мусульмане тюркского происхождения — составляют около 12 процентов от двухмиллионного населения Крыма.
В мае 1944 года по приказу советского вождя Иосифа Сталина все крымскотатарское население было депортировано «за симпатии к нацистской Германии».
Целые семьи загружались в железнодорожные вагоны для перевозки скота и отправлялись в Среднюю Азию. Примерно 8000 крымских татар погибли в пути, а в первые три года после принудительного переселения десятки тысяч умерли от голода, истощения и болезней.
По разным оценкам, в результате этой депортации погибло от 20% до 46% крымских татар.
И хотя в 1967 году они были полностью реабилитированы, депортация остается большой травмой для крымских татар, многие из которых до сих пор ассоциируют российское правление с угнетением и страданиями.
Сегодня крымские татары опасаются, что они снова окажутся под прицелом Москвы.
«Мы боимся, что российские власти снова решат, что мы нелояльный народ, и тогда с нами произойдет что-то ужасное, — говорит она. – Если этнические чистки начнутся снова, то защитить нас будет некому».
Беспощадная кампания репрессий
Гонения на крымских татар начались вскоре после вторжения России в Крым. Активистов и протестующих регулярно задерживали, запугивали, а в некоторых случаях даже похищали среди бела дня.
15 марта 2014 года в окрестностях Симферополя было обнаружено изуродованное тело Решата Аметова — крымского татарина, похищенного во время мирной демонстрации против российской оккупации.
Его похоронили 18 марта, в тот самый день, когда Путин триумфально объявил об аннексии Крыма, пообещав защищать все проживающие на полуострове этнические группы населения.
Зарема говорит, что убийство Аметова потрясло крымскотатарскую общину до глубины души.
«Нам стало очень страшно, — вспоминает она. – Нам было страшно, и мы чувствовали себя совершенно незащищенными».
В течение следующего года пропало более десяти крымских татар. По меньшей мере шестеро из них, включая Аметова, были найдены мертвыми. Другие остаются пропавшими без вести.
В то же время, новое поддерживаемое Москвой правительство Крыма стало быстро принимать репрессивные меры в отношении самобытной культуры и национальной идентичности крымских татар.
Крымскотатарские СМИ были закрыты или превращены в русскоязычный рупор Кремля. Крымскотатарский язык практически исчез из публичной сферы.
Меджлис, высший представительный орган крымских татар, был объявлен «экстремистским» и распущен, а его руководители были вынуждены бежать за рубеж.
Крымским татарам запретили отмечать печальную годовщину сталинской депортации, что стало одним из самых болезненных ударов для их общины.
«30 лет мы собирались на площадях наших городов, чтобы почтить память погибших, — говорит Зарема. – Теперь нам нельзя проводить эти памятные мероприятия. Мы даже не можем оплакивать и чтить память наших ушедших».
«Мы взаперти»
Для Заремы нынешняя война Путина против Украины – тяжелое напоминание о вторжении в Крым восемь лет назад, которое, по ее мнению, положило начало сегодняшней трагедии.
Она в гневе на международное сообщество за — по ее мнению — сдержанную реакцию на аннексию ее родины в 2014 году. И она в ужасе от ненависти, выплескивающейся с экранов российского государственного телевидения.
По ее словам, московская пропаганда превращает людей в «чудовищ».
На протяжении восьми лет дезинформация и пропаганда вокруг аннексии Крыма оставались среди главных нарративов, продвигаемых прокремлевской дезинформацией.
Теперь по ночам Зарема и ее дети регулярно просыпаются от звука ракет и рева российских истребителей, пролетающих над материковой частью Украины.
Находясь под риском репрессий, Зарема может выражать боль и гнев лишь в своем кругу.
Новый закон Российской Федерации, предусматривающий тюремное заключение на срок до 15 лет за распространение информации, противоречащей нарративу властей о войне в Украине, сделал инакомыслие в Крыму еще более опасным.
«Мне хочется кричать, а нужно молчать, — говорит она, едва сдерживая слезы. – Мы здесь взаперти. Все, что мы можем делать, — это писать нашим украинским друзьям и спрашивать если они в порядке; писать им и надеяться, что мы получим ответ».
