Источник: Владимир Барбашов, для Крым.Реалии
Кремль сделал ставку на военную риторику в пропаганде, что, в принципе, вполне понятно: цель любой пропаганды именно во время войны – вызвать лютую ненависть по отношению к врагу. Как это было во время Второй мировой, например. С одной стороны, Путин в своей речи 9 мая 2022 года впервые, пожалуй, за все время, на параде открыто обозначил врагов в лице НАТО, «нацистов», «бандеровцев». Как и прежде, торжественная обстановка парада в очередной раз использовалась как удобный повод оправдать кровопролитие. Политтехнологи и спичрайтеры умело спрятали его за такими сочетаниями как «упреждающий отпор» или «сокрушить нацизм». При этом не будем забывать, что после Гитлера в 1941 году Киев и другие города Украины еще никто не бомбил. Врагами объявлены так называемые «нацисты», но гибнет мирное население. Российская сторона озвучивает только потери украинских военных, словно гражданского населения Украины вообще не существует.
Думаю, что пропаганда, по сравнению с 2011-2022 годами, и даже с 2014 годом, конечно, стала более филигранной. В инструментарии стали использоваться термины, которые близки российским гражданам. Например, «освобожденные территории». То есть не «оккупированные, а «освобожденные». И это при том, что война идет на территории Украины. Почему они решили, что Украину захватили какие-то мифические «нацисты»? Это страна украинцев, там проходили всегда свободные всенародные выборы, они выбрали Порошенко, потом Зеленского. Кто ее захватывал?
Но, если смотреть правде в глаза, в очередной раз Россия запустила чудовищный смертельный конвейер, с двумя гигантскими и холодными ко всему живому гусеницами. На одной – раздавленное мирное население: дети, не успевшие запомнить свое детство, их папы, мамы, братья и сестры, бабушки и дедушки, не успевшие попрощаться друг с другом. На другой – так называемые «двухсотые», груз-200, попросту говоря то «пушечное мясо», оставшееся от тех, кто не успел выполнить до конца так называемый интернациональный долг. Тех, чьи глаза будут смотреть на нас в родительский день на погосте… Чьи фотографии замы по воспитательной работе, выполняя указ сверху к очередной кровавой дате, торжественно повесят в школах рядом с их ровесниками по Афгану и Чечне. Под помпезно-шизофренические речи одебиленных пропагандой педагогов на примере «двухсотых» будут патриотически воспитывать грядущее поколение «воинов-интернационалистов», которые, упаси Бог, спустя годы, повторят «подвиг» предшественников. Во славу Отчизны и на бездонное горе родителей, которое невозможно будет излечить ни временем, ни водкой.
После Гитлера в 1941 году Киев и другие города Украины еще никто не бомбил
Идет война… Война, которую в России официальные власти запрещают называть войной, пытаясь убедить зомбированный электорат в том, что это ни много ни мало, а «спецоперация». Кремлевские политтехнологи, видимо, заблаговременно покопались в «секретной спецбиблиотеке» в условном разделе под номером чертового числа и названием «Зомбирование российского населения». И, перечитав энциклопедии по медицине и политологии, сошлись в одном: нужен какой-то удобный эвфемизм, который, с одной стороны, будет служить своеобразной вуалью, пусть и цвета хаки, но профессионально камуфлирующий кровоточащее «ВОЙНА».
В очередной раз Россия запустила чудовищный смертельный конвейер
В то же время, этот концепт понятийно должен служить оправданием неизбежных потерь. Эврика – СПЕЦОПЕРАЦИЯ! Ключевым здесь, конечно, является «операция». Люди в белых халатах: «Тихо, идет операция». Плавно переходим к: «Тихо, идет спецоперация, войну нельзя называть войной, исцеляем мир от нацизма». Поэтому будьте морально готовы к тому, что выйдя из операционной, где погиб ваш сын, хирург, с руками по локоть в крови, скажет: «Извините, при операциях такое случается, тело сына вы сможете получить там-то там-то… Вот здесь только подпись, пожалуйста, поставьте, что ко мне и коллегам претензий не имеете… Мы сделали все, что было возможно в наших силах… Вооруженных…» И во всех СМИ мы только и слышим: спецоперация, спецоперация, спецоперация.
Сложно сказать, будут ли новые векторы в пропаганде. Вектор, по сути, один. Идет завоевание, оккупация «освобожденных» территорий, простите за такой оксюморон. Поэтому будут чаще появляться такие мифологемы как «освобождение», «гуманитарные центры» и т.д.
Новые векторы, вероятно, появятся в том случае, если российские войска будут терпеть позорнейшие поражения и нести колоссальные потери, как это было в период чеченских войн. Тогда протестные настроения внутри страны будут нарастать, как это было, например, в 1996 году, когда была реальной угроза, что Бориса Ельцина не изберут. И нужно будет придумывать очередные мифы, прежде всего, для родителей призывников. Но и сейчас реальные потери замалчиваются, конечно.
Когда-то журналист Артем Боровик написал книгу о трагедии в Афганистане и назвал ее «Спрятанная война». Пройдут годы, и уже в свободной России, думаю, найдутся те, кто напишет «Спрятанная война-2», «3» и так далее. Эти названия будут звучать как серии фильма ужасов. И дай Бог, чтобы прочитав все это, мы, как Германия в XX-ХХI вв., преодолели это тоталитарное прошлое и никогда к нему не возвращались.
Источник: Владимир Барбашов, для Крым.Реалии
Владимир Барбашов эксперт по информационным войнам Ассоциации «Солидарность с гражданским движением России – SOLIDARUS» (Берлин)
