Источник: Павел Казарин, специально для Крым.Реалии
Двадцать пять лет назад в Украине появились новые купюры. На десятигривенной банкноте Киев разместил портрет Ивана Мазепы. И был обречен выслушивать возмущения Москвы.
Впрочем, в те годы Россия была погружена во внутреннюю политику куда больше, чем во внешнюю. Дмитрий Киселев вел программу «Час пик» вместо убитого Листьева, Соловьев выпускал оборудование для дискотек, а Путин вел предвыборную кампанию Собчака.
Зато теперь все они гребут в одной лодке. И в начале мая вновь станут торговать истерикой, объявляя Кремль и его обитателей единственными наследниками победы во Второй мировой войне.
Россия сделала ту войну источником легитимности. Превратила ее в ресурс для самооправдания. Капитуляция Третьего Рейха стала для Москвы универсальным искуплением всей советской политики ХХ века. А заодно – еще и главным объяснением политических сюжетов в ХХI веке.
Тех, кто Москве не по душе, она записывает в наследники проигравшего Берлина
Российский политический словарь сегодня целиком состоит из терминологии «Великой Отечественной». В нем есть «фашисты» и «коллаборационисты», «полицаи» и «нацизм». Тех, кто Москве не по душе, она записывает в наследники проигравшего Берлина. Тех, кто готов быть союзником, ассоциирует со странами антигитлеровской коалиции.
Ближе к маю мы снова услышим про крымскотатарский народ-предатель. Про коварных украинских перебежчиков. Москва станет говорить о сбережении исторической памяти и защите воевавших дедов.
Хотя именно Кремль последние семьдесят лет последовательно выхолащивает реальную историю той войны. Ретуширует неудобные факты. Вымарывает целые главы. Присваивает чужие победы и объявляет свои преступления делом рук врага.
Кремль не любит говорить о депортациях в годы войны. Предпочитает не вспоминать о расстрелах в Катыни. Замалчивает историю первых двух лет Второй мировой. И наотрез не хочет рассуждать о том, насколько история «Великой Отечественной» на советских территориях была продолжением Гражданской войны.
Вместо этого Москва продолжает осуждать соседей, отвергающих советские исторические клише. Рассуждает о праве Украины объявлять воинов УПА ветеранами войны. Объявляет предательством отказ от концепции «Великой Отечественной» в пользу Второй мировой.
Российское общество готово ставить на пьедестал всех тех, при ком страна «прирастала территориями»
Хотя у самой России точно такие же проблемы с интегральными героями. Разве тянет на эту роль покоритель Кавказа генерал Ермолов? Может ли рассчитывать на статус объединяющей фигуры герой балканских войн и ярый националист генерал Скобелев? Российское общество готово ставить на пьедестал всех тех, при ком страна «прирастала территориями», но готовы ли коренные народы петь этим людям осанну?
Уже доводилось писать, что в поисках собственного прошлого Украина пытается договориться об историческом контуре внутри своих собственных границ. До недавнего времени получалось так, что есть Украина + 1. В роли этого самого «плюс один» оказывались западные области – история этих земель не вписывалась в концепт «Великой Отечественной», потому что начиналась в 39-м, а не в 41-м. И нынешний процесс усложнения исторической памяти – это всего лишь отказ от советского искусственного упрощения этой самой памяти.
Причем, осуждающие интонации одинаково роднят как прокремлевских спикеров, так и тех, кто претендует в России на «диссидентство». Наверное, в этом тоже нет особенного противоречия. В конце концов, разница между ними лишь в том, что Кремль привычно ругает Украину за то, что она слишком Украина, а оппозиция в России огорчена, что Украина – недостаточно Россия.
В рамках кремлевского подхода Украина должна была стать УССР. Подконтрольной и послушной
Это отголоски старой дискуссии. В рамках кремлевского подхода Украина должна была стать УССР. Подконтрольной и послушной. А в рамках российского либерального подхода Украину воспринимали как эдакий демократический Ноев ковчег, в котором ни эллина, ни иудея, а только лишь свободный рынок и отказ от коллективных идентичностей.
Впрочем, обе эти концепции стали глубоко неактуальными семь лет назад. В тот самый момент, когда вторжение запустило процесс взаимного развод двух стран. Критиковать украинский поиск собственной истории за недостаточный лоск – все равно что ругать лавину за несоблюдение маршрута. В конце концов, на то она и лавина, чтобы быть неуправляемой стихией. Если же у вас есть вопросы, вы всегда можете адресовать их тем, кто решил в 2014-м году на склоне пострелять из ружья.
Источник: Павел Казарин, специально для Крым.Реалии
