Источник: Константин Подоляк, специально для Крым.Реалии
В созданном Россией Крымском федеральном университете им. В. Вернадского (был организован после аннексии Крыма на базе Таврического национального университета им. В. Вернадского и других крымских вузов – ред.) состоялось заседание так называемого Византийского клуба с участием главы российского парламента Крыма Владимира Константинова и постоянного представителя Крыма при президенте России Георгия Мурадова. Сразу бросается в глаза неуверенность и неопределенность самих организаторов конференции, считающих, что именно они открывают и вводят в оборот византийское наследие для России и почему-то Крыма.
Открывая заседание, Георгий Мурадов сказал, что Крым много «делает для создания платформы, в которой выстраиваются российская культура, история и идентичность». То есть до этого не было никакой платформы, целые поколения культурологов, социологов, историков ничего не видели, ничего не сделали, а пришли Константинов и Мурадов и создают только основу на «которой выстраивается русская культура и идентичность»? В будущем? Мурадов также оценил «созданный владыкой Тихоном музейно-храмовый комплекс «Новый Херсонес», назвав его «сокровищницей, которая олицетворяет богатую крымскую историю».
Мы говорим о Византии и ее влиянии на нашу страну, а что делать с нашей новейшей историей: Советским Союзом и его итогами?
Владимир Константинов
Однако Владимир Константинов внес в утверждения оратора нотки своих сомнений: «Очень большой вопрос стоит перед нашей страной, всей русской цивилизацией и Русским миром: куда нам дальше двигаться, что делать с зависимостью от Запада? Мы говорим о Византии и ее влиянии на нашу страну, а что делать с нашей новейшей историей: Советским Союзом и его итогами? В нашем обществе так и не найден консенсус по этой части. Единого решения нет по поводу того, что нам делать с развалом Российской империи, что также стало большой трагедией для нашего народа. Запад нас ненавидит и не хочет, чтобы мы были рядом. Стоит ли нам идти по пути, по которому шли наши предки поколение за поколением, подражая Западу? Если мы и дальше будем двигаться в этом направлении, то куда придем? Они русофобию сделали чуть ли не своей национальной идеей. Вопросов много».
Словом, идеологи русского мира просто не знают куда идти и что делать, поэтому решили привязаться к истории Византии.
Касаясь отношений Запада к России, Георгий Мурадов назвал их «не просто русофобией, когда опасаются русских, а антирусским нацизмом, который сформулирован идеологами и поднимается в качестве противодействия созданию новой мировой системы».
Чтобы, наконец, дискуссии о византийском наследии приобрели материальную основу, в «Новом Херсонесе», по замыслу российских властей, будет располагаться Институт византийских и причерноморских исследований в Севастополе.
Цель амбициозна: сделать в Севастополе центр византиноведения всей нашей страны, связанной с европейской и мировой традицией
Георгий Мурадов
Византийский клуб начал свою работу в 2015 году. Мурадов представил его научного руководителя академика Сергея Карпова, президента Российской национальной ассоциации византинистов России, который возглавил и Институт византийских и причерноморских исследований в Севастополе.
«Цель амбициозна: сделать в Севастополе центр византиноведения всей нашей страны, связанной с европейской и мировой традицией», – заявил Георгий Мурадов. – За эти годы ему удалось сплотить широкую российскую и зарубежную общественность вокруг понимания того, что истоки России идут от византийской культуры, недаром нашу страну называют поствизантийской цивилизацией, а Москву – Третьим Римом». Но так ли на самом деле?
На конференции была рассмотрена тема «Византийское и античное наследие Крыма как основа формирования цивилизационной идентичности России». Сергей Карпов разъяснил, что «там истоки и начало той концепции российской державности, которую наши предки вынашивали очень много веков».
По Карпову выходит, что главным наследием Византии, перенятое Россией как свое, является понятие имперскости. В этом отношении примечательно, как гибнущая новоявленная империя – Россия – уже в ХХІ веке скрупулезно держится именно за наследие Византийской империи, погибшей под ударами османской армии еще в 1453 году. И куда же делось более позднее наследие Османской империи, владевшей Крымом? Оно не повлияло на Россию? Почему?
Сергей Карпов считает своим долгом подчеркнуть особую роль новосозданного института: «Мы как люди ученые стремимся к тому, чтобы создавать истину». И он ее создает: представляет Российскую империю совсем не такой, какой она была на самом деле.
«Имперское сознание в широком и высоком значении – миссионерское начало, доброта и отношение к людям, милосердие и многое другое, что византийская святоотеческая традиция нам передала», – подчеркнул Карпов.
Самодурство царей, крепостное право, отсутствие всякого образования, сплошные войны, торговля людьми – «это миссионерское начало, доброта и отношение к людям и милосердие»? Но это не цивилизация, а, скорее, антицивилизация. Почему-то забыты все русские же писатели, изобличавшие царизм как самую вульгарную форму правления?
«Мы думаем о том, чтобы он (институт – авт.) опекал Крым и всю Новороссию, потому что это та зона, где византийское наследие особенно ярко отпечаталось, – продолжает Карпов. – Екатерина Великая это обозначила, говоря: «Я теперь царица Херсонеса Таврического, я теперь подлинная императрица». Этим было показано всему миру: вот какие мы!».
Известный византинист, наверное, забыл, что Екатерина ІІ начала править в 1762 году, то есть на 300 с лишним лет после того, как Византия перестала существовать. Императрица умершей империи? Признание себя императрицей Херсонеса при отсутствии самой Византии – это ничто иное как чувство неполноценности правящей императрицы России.
«Сакральное» отношение русских к Херсонесу Таврическому до провозглашения «возвращения в родную бухту» состояло в том, что матросы, не подозревавшие о сакральности, добывали камень с развалин Херсонеса для строительства первых домов Севастополя до такого состояния, что на его месте остались одни развалины, да три колонны на месте бывшей базилики, на которых и был построен «Новый Херсонес» в 2024-ом году, чтобы скрыть варварское отношение к истории. Новодел, не имеющий ничего общего с историческим памятником.
Вторым объектом византийского наследства России российские власти называют православие. Карпов неуважительно отзывается о Вселенском патриархе в первую очередь потому, что православие вернулось к своему истоку – томос об автокефалии Православной церкви Украины был в 2019 году вручен Киеву. Мир узнал правду – Москва купила в свое время право на свой патриархат за взятку, принуждая к этому тогдашнее руководство церкви в Константинополе. С этого дня Московский патриархат предстал перед миром как незаконный. Поэтому возникает вопрос – стоит ли такие события считать своим историческим наследием?
Более того, материальное византийское наследие сооружено в начале второго тысячелетия не в Москве, а в… Киеве – собор Святой Софии при Ярославе Мудром – родной брат Софии Константинопольской. Это еще раз подтверждает, что крещение Руси не касалось Московского царства, а Владимир – князь не Московский, а Киевский. Поэтому православие добыто Москвой нечестным путем. Можно ли это считать своим историческим наследием?
В средние века Кафа была больше Москвы в три раза и больше Константинополя
Сергей Карпов
- Сергей Карпов с 1977 года работает в книгохранилищах Венеции и Генуи и находит документы венецианских и генуэзских торговых факторий в Кафе, которые делает достоянием России. Он считает необходимым «обратить внимание на Феодосию и превратить ее в международный центр туризма, общения и науки. В средние века Кафа была больше Москвы в три раза и больше Константинополя. Сюда приезжали великие художники, мыслители и деятели как христианской, так и мусульманской культуры. В древнем городе было средоточие многих ценностей, о чем свидетельствуют многочисленные источники, особенно итальянские», говорит Сергей Карпов. Мы должны своими исследованиями показать, насколько велика наша цивилизация, считает он. Можно добавить: нужно только не забыть о процветании в Кафе в эти периоды работорговли, особенно продажах русских крепостных.
Многие российские источники не согласны с такой трактовкой византийского наследия. Например, Илья Агафонов считает, что «как оно обычно бывает, корни зла растут из Николая Михайловича Карамзина, который решил возвеличить Софью за превращение «захолустной России» в наследницу Византии. Он пишет: «Что же касается претензий Москвы на византийское наследие и обладание Константинополем, то ни в XV, ни в XVI веках эти амбиции не нашли никакого реального воплощения. Московские князья и, впоследствии, цари, не считали себя политическими преемниками Византии. Их куда больше интересовало присоединение новых земель из состава Литвы под эгидой возвращения «отчины Мономаховичей», чьей наследницей и провозглашала себя Москва. Участие в антитурецкой коалиции, которую сколачивали Папство и Венеция в конце XV века тоже было не в интересах Ивана III. Великокняжеские отношения с Крымом, кстати, довольно прочные, могли бы помешать достижению его целей на Руси. Тут также стоит понимать, что именно венецианцы первыми подняли на щит идею о «византийском следе», провозглашая Ивана III прямым наследником ромейских императоров. И никакого русского следа здесь нет…»
Говоря о византийском наследии, российские идеологи ссылаются, прежде всего на Софью Палеолог, племянницу последнего римского императора Константина ХІ, ставшей женой Ивана ІІІ. Илья Агафонов пишет: «Основное сомнение тут появляется в связи с пониманием Софьей категорий «царского достоинства». Все же последние сто лет своего существования Византия платила дань османским султанам. А сама Софья покинула империю, будучи маленьким ребенком и большую часть молодости жила на папскую пенсию. Что она, будучи «бедной родственницей», могла знать о «царском достоинстве». Все доступные нам летописи как один утверждают, что Софья отъехала из Москвы в Белоозеро – подальше от региона военных действий, за что подвергают княгиню осуждению. Царский же титул Ивана IV, полученный им в 1547 году был реализован в виде венчания по инициативе митрополита Макария, и Софья в данном случае никакой роли «легитимизатора» этой новой власти не играла. Утверждение и религиозно-правовое оформление царского титула Иваном IV произошло и того позже – в 1561 году. Да и то царь ни тогда, ни в своих полемических посланиях о царском титуле ни разу не вспоминал о Софье Палеолог как источнике его прав на царский титул. Гораздо чаще вспоминал он Анну Византийскую – жену Владимира Святого, другие браки с византийскими правителями и, конечно, Владимира Мономаха».
Многие историки ссылаются на то, что двуглавый орел якобы был заимствован в Византии. Вот что пишет Илья Агафонов: «Да даже византийский орел, чье появление на печатях великого князя Московского относят к 1490-м гг., был на Руси и раньше. Первый двуглавый орел появился на монетах тверского князя Михаила Борисовича (1461-1485) еще до прибытия византийской принцессы в Москву. То, что орел имеет византийское происхождение – да, об этом историки перестали спорить довольно давно, пусть и у Орды он тоже был. Но вот принесение им в Москву Софьи – в высшей степени сомнительно».
Одна версия не клеится с другой, исторические герои, которых уже не переделаешь, не подтверждают родства России и Византии
По всему видно, российские историки, уже не силах объявлять реальные исторические концепции возникновения и становления России неправдой, почувствовали за спиной историческую пустоту. Они поняли, что фейки типа триединой Руси уже не объясняют многие исторические этапы, не раскрывают исторической правды, и поэтому они начали искать новые концепции для объяснения и обоснования «величия» России. Если не подходит «триединый народ» – может подойдет слава Византии? И тут пригодилась условно новая теория унаследования Россией византийского наследия, заложенная еще Карамзиным. Вот только и тут одна версия не клеится с другой, исторические герои, которых уже не переделаешь, не подтверждают родства России и Византии, как бы этого не хотелось ее историкам.
Источник: Константин Подоляк, специально для Крым.Реалии
