Источник: Максим Осадчук, для Крым.Реалии
Одним из самых метких политических наблюдений Джорджа Оруэлла в романе «1984» был «новояз» – совокупность принудительно установленных правил и ограничений в языке, с помощью которых тоталитарная партия осуществляет контроль над обществом. По мере усиления власти Большого Брата и постепенного отмирания привычки к самостоятельному мышлению у граждан все больше слов выбрасывалось из речи за ненадобностью. Взамен часто вводились одобренные генеральной линией «синонимы», позволявшие идеологам формировать в головах подчиненных нужное представление о самых разных вещах. Только за жизнь одного поколения конкретный термин или лингвистическая конструкция могли менять свое значение несколько раз – в зависимости от особенностей исторического момента.
Долгое блуждание постсоветской России в трех березах, сумбурные поиски национальной идеи для переживающего период полураспада общества привели к возникновению в середине 2000-х так называемого гибридного нарратива. Новые элиты, с боями вырвавшиеся из 90-х, в целях собственного выживания и сохранения капиталов образовали вертикаль, которая, с одной стороны, сумела удержать государство от дальнейшего дробления, а с другой – обеспечила стабилизацию экономики за счет экспорта углеводородов. Не хватало ей только одного – подходящей идеологической модели, позволяющей более-менее убедительно описать, почему россияне живут в лучшем из возможных миров, а также в каких отношениях находится современный Кремль с самим собой на разных исторических этапах. Феерический провал попытки создания русского либерализма времен перестройки и раннего Ельцина предопределил основание этой модели – синтеза старого-доброго православного консерватизма, авторитарных ценностей и советской ностальгии. «Красно-коричневые» защитники Белого дома в Москве в октябре 1993-го проиграли бой, но выиграли войну: спустя двадцать лет их повестка стала доминирующей в российском обществе.
Выражение «враг народа» (понятие, заимствованное «патриотической оппозицией» 90-х из лексикона Большого террора и активно применявшееся тем же Анпиловым против Бориса Ельцина и его окружения) во времена зрелого путинизма превратилось в «национал-предатель». Влажные мечты маргинальных ролевиков о расширении границ империи вдруг нашли себе выражение в популярном афоризме второго российского президента о том, что «у России есть только горизонты». В отжатом Крыму тем временем решили опробовать практику рекультивации выжженного культурного поля. Запрет и ликвидация Меджлиса крымскотатарского народа привели к тому, что на полуострове как грибы после дождя выросли лояльные к новым властям организации, якобы представляющие кырымлы. Их счет уже идет на десятки, а программы мало чем отличаются друг от друга. Параллельно всему этому старые скелеты стройными рядами выходят из пыльных советских шкафов, которые крымчане по большей части забыли вовремя выбросить.
Старые скелеты стройными рядами выходят из пыльных советских шкафов, которые крымчане по большей части забыли вовремя выбросить
5 марта в Севастополе представители КПРФ и союзных организаций вышли на площадь Нахимова для того, чтобы публично засвидетельствовать свое почтение Иосифу Сталину. Есть вполне себе гегелевская ирония в том, что чем дальше заходит показательная «декоммунизация» в Украине, тем быстрее то же колесо вертится в обратную сторону на территории России и контролируемых Москвой регионов. В последние несколько лет процесс, запущенный придворными политтехнологами в середине второго срока Путина, вышел из-под их контроля. Так называемый «народный сталинизм» и низовой православный фундаментализм, иногда – в открыто террористической редакции, вступают в конфронтацию с существующей государственной властью. Помимо аморфного движения Навального, единственная реально существующая и имеющая поддержку за пределами Москвы и Петербурга оппозиционная политическая сила – российские крайне правые активисты, многие из которых уже брали в руки автоматы во имя имперского величия. В Крыму, на Донбассе, в Сирии и черт знает где еще.
Мрачная тень Джугашвили маячит и на самом верху политической иерархии России. В ужаснувшем половину планеты обращении Владимира Путина к Федеральному собранию 1 марта ядерная дубинка, которую когда-то оставил благодарным потомкам Иосиф Виссарионович вместо приевшейся за столетия сохи, стала важным инструментом Москвы в борьбе за место под солнцем. Воинственной презентацией межконтинентальных ракет, название для которых гражданам предложили придумать «всем миром», президент России ответил как подлым американцам, которые за один день без потерь для себя уничтожили несколько сотен русских наемников в сирийских песках, так и либеральным оптимистам в собственной стране, упорно мечтающим об оттепели.
Крыму в этом плане повезло меньше всех. Одновременно с пропагандой ненависти ко всему окружающему миру и пересмотром традиционных оснований межэтнической политики Россия шаг за шагом выстраивает здесь передовой бастион своего военного могущества в Европе. Мустафа Джемилев бьет тревогу: по его данным, ядерное оружие уже размещено на полуострове. Глава российского МИДа Сергей Лавров – в полном соответствии с привычной информационной «политикой Шредингера» («их там нет» и «они защищают русскоязычных») – не подтвердил, но и не опроверг эту информацию.
В свою очередь, главред «Эха Москвы» Алексей Венедиктов в интервью для популярного ютуб-канала «ВДудь» заявил, что для Путина и его окружения значение теперь имеют только результаты голосования в Крыму 18 марта. Потому что «электоральный референдум» является точкой невозврата на пути реализации тоталитарного сценария в России.
Источник: Максим Осадчук, для Крым.Реалии
Максим Осадчук — крымчанин, политолог
