Краткое содержание
Российская Федерация использует обширную пропаганду, откровенную ложь и, самое главное, дезинформацию в рамках гибридной войны, которую она ведет против Украины и Запада. Дезинформация сочетает правду с тем, что люди хотят видеть правдой, и с ловко замаскированной прямой ложью. Москва активно использует такую дезинформацию в рамках сознательной широкой политики по Украине. Перекручивая политические события, она легко меняет или выбрасывает элементы ложного повествования. Российская дезинформация высеялась на благодатную почву внутри страны, потому что она играет на глубоко укоренившихся эмоциях россиян и служит для того, чтобы отвлечь внимание людей от более насущных политических и экономических проблем. За границей сообщениям Москвы уделяется чрезмерное внимание из-за отсутствия сомнения в них и непонимания некоторыми западными журналистами разницы между балансом и истинной объективностью, а также из-за существования большого числа избирателей, чьи рабочие места зависят от поддержания тесных отношений Запада с Россией. Чтобы ограничить распространение и воздействие дезинформации, западные правительства должны признать разницу между простой ложью и фактической дезинформацией, приобрести опыт в определении дезинформации и отделении истины от лжи, а также разработать методы для ответа и противодействия такой дезинформации как дома, так и за рубежом. Изменения, необходимые для достижения этой цели, потребуют политической воли и некоторых расходов, но затраты из-за бездействия могут быть еще больше.
Введение
В своей статье в The Moscow Times за 30 июля Андрей Мальгин отметил насколько отличалось поведение российских властей после падения сбитого авиалайнера малазийских авиалиний МН17 по сравнению с реакцией советских властей на сбитый ими KAL007 в 1983 году. Он пишет: «советские средства массовой информации не отрицали факт инцидента, однако сосредоточили все свои пропагандистские усилия на объяснении контекста — почему это случилось» (The Moscow Times, 30 июля).
На этот раз, однако, «подконтрольные Кремлю СМИ неоднократно [и по-разному] утверждали, что: самолет не был сбит вообще, но упал с неба сам по себе; взорвалась бомба на борту самолета; самолет был сбит украинской ракетой, выпущенной с земли; украинские штурмовые самолеты ВВС преследовали, а затем напали на самолет; [Соединенные Штаты] сбили самолет, чтобы навредить репутации России; живых людей на борту самолета не было, когда он пролетал на автопилоте из Амстердама, где он был нагружен «гниющими трупами».
Московский комментатор утверждает, что при президенте Владимире Путине «стало недостаточно просто искажать факты в своих целях», потому что «когда пропаганда основана на нюансах толкования, всегда остается шанс, что кто-то с новой точкой зрения или критическим мышлением может поставить под сомнение эти заявления». Мальгин говорит: » когда власти основывают свою пропаганду исключительно на лжи, они достигают желаемого результата быстрее и не оставляют места для сомнений» (The Moscow Times, 30 июля).
Мальгин явно понимает, о чем речь, когда предполагает, что Путин пытается создать «альтернативную реальность» с ложью. Но на самом деле ситуация еще серьезнее. Действительно, масштабы неправды Москвы об Украине за последние шесть месяцев были настолько невообразимо велики, что многие даже решили составить постоянно обновляемые списки 40, 60 или даже 100 самых возмутительных лживых сообщений Владимира Путина и его приспешников об Украине. [1] Эти наблюдатели шокированы тем, что так много людей в Российской Федерации, как кажется, признают, что режим Путина говорит истинные вещи. И в то же время они возмущены тем, что многие на Западе тоже, как кажется, стали жертвами лжи Москвы: либо из-за путаницы между балансом и объективностью, либо из-за убеждения, что все правительства лгут и этому не стоит удивляться, либо из-за желания сохранить хорошие отношения с российским правительством независимо от того, что оно делает.
Такие реакции вполне понятны, хоть и не особенно похвальны. Но все это вместе отвлекает внимание от следующего факта: то, что делает Путин, коренится в старой российской государственной практике, и сейчас она драматически расширилась. Этот всплеск включает в себя не только большее количество лжи и гнусной лжи, но и более тщательно продуманного использования московской дезинформации для продвижения своих интересов не только в России, но и за рубежом. Никакое другое правительство не использовало этот вид политики так эффективно. И лишь у немногих была потребность бороться с этим, чтобы защитить свои ценности и интересы.
То, что делает Путин, подталкивает к трем вопросам: Что такое дезинформация по сравнению с простой ложью и даже гнусной ложью? Почему это так эффективно? Как это может быть выявлено и что можно противопоставить? Это и является темой очерка.
Дезинформация — не то же самое, что Ложь
Все органы власти в тот или иной момент лгут или в результате бездействия, или в процессе реализации своей политики. Они скрывают то, что им не хочется сообщать людям, или предоставляют ложную или искаженную информацию, чтобы отвлечь внимание или убедить людей в правоте действий правительства. Но немногие правительства используют дезинформацию, хотя она тоже предполагает ложь, даже если это важно для продвижения политической повестки дня.
Натали Грант, ведущий авторитет Запада по теме дезинформации, объяснила это просто: дезинформация может быть в основном, даже на 99%, правдой. Определение дезинформации – умное сочетание правды с тем, что люди хотели бы, чтобы было правдой, и с явной ложью, которую многие не заметят, если она ловко представлена. Следовательно, дезинформация определяется не процентом правды или процентом лжи в ней, а тем, как она спроектирована, исполнена и, в конечном итоге, воспринята или отвергнута. [2]
Дезинформация — это всегда осознанная политика и часть более широкой повестки политики. Это не просто непорядочность того или иного чиновника в ответ на конкретное событие. Она реализуется с четким пониманием, что сочетание правды и лжи — полезно и эффективно. И эта цель преследуется до тех пор, пока дезинформация эффективна. Такая политика дезинформации приносится в жертву только тогда, когда есть основания полагать, что или в ней больше нет необходимости, или она больше не воспринимается. Все эти вещи характерны в подходе Путина к информации об Украине. Это образец тех действий Москвы, которые вызывают все больше тревоги.
В отличие от большинства других стран, правительство России имеет длинную историю участия в кампании дезинформации. Царизм делал это, советский режим делал это, и Путин делает это еще больше. В течение последних шести месяцев режим Путина распространяет сообщения об Украине, которые содержат некоторую правду (если бы не было никакой правды, было бы мало оснований для дальнейшего конструирования), некоторые неправдивые вещи, в которые люди хотели бы верить, потому что они помогают им чувствовать себя хорошо о себе или для продвижения своих собственных интересов, и некоторые совершенно ложные вещи, которые люди не отвергают сразу, потому что они видят их соответствие, или, по крайней мере, непротиворечие с двумя другими компонентами.
Путинская кампания дезинформации о Крыме в этом отношении особенно поучительна. Его послание сочетало все эти три элемента. Да, это правда, как настаивала Москва: Крым имеет более продолжительную историю связей с Россией, чем другие части Украины. Нет, это неправда, что Крым является «русским» в том же смысле, что и Москва. И явно не соответствует действительности, что этнические русские в Крыму подвергаются гонениям и угнетению, и была необходимость в их защите с помощью внешних российских войск. Но эти три темы работали вместе и даже подкрепляли друг друга в умах многих людей.
Путин использует Дезинформацию, потому что она работает
Западные наблюдатели и многие российские противники режима Путина были шокированы тем, что двуличие Москвы относительно ситуации в Украине было настолько эффективным и подняло рейтинг Путина у россиян до небывалых высот. Причину этого они видят в том, что подавляющее большинство россиян полагаются на новости московского телевидения и что московское телевидение контролируется Кремлем, а также то, что немногие россияне имеют доступ к альтернативными источникам информации, или, по крайней мере, пользуются ими. Они также указали на рост репрессий путинского правительства — возвращение страха, которые россияне чувствовали в советское время, для того, чтобы многие из них были готовы сказать, что они поддерживают Путина или соглашаются с ним, даже если это не так.
Оба эти фактора, несомненно, приводятся в действие, но это не объясняет, почему усилия Кремля по дезинформированию оказались настолько успешными среди россиян. Это имеет как поверхностные, так и более глубокие причины. Среди глубоких — чувство недовольства по поводу потери статуса сверхдержавы и создание впечатления, будто Россия сейчас имеет шанс восстановить этот статус путем применения силы, а другие не будут этому препятствовать. Россияне также опасаются, что поворот Украины на Запад может еще больше их изолировать и привести к упадку. Наконец, среди русского населения есть глубокое убеждение, что политика – это результат заговора элит, а не народных движений. Поэтому то, что происходит в Украине, – это обязательно работа внешних сил, таких как правительство Соединенных Штатов Америки или Центральное разведывательное управление (ЦРУ).
На более поверхностном уровне кампания дезинформации Путина срабатывает, потому что он сыграл на всех этих факторах именно тогда, когда дела в России идут не совсем хорошо. Экономика находится в состоянии застоя или сокращения, и режим вместе со многими простыми россиянами хотел бы переключить внимание на что-то другое — Олимпиада в Сочи или «хорошая маленькая война». Путин столкнулся с вызовом его правлению в 2011-2012 гг. Многие россияне испугались, что страна может вернуться в период неопределенности и нестабильности. В свою очередь, кампания дезинформации Путина об Украине дает основания для россиян, его окружения и, возможно, даже для него самого верить в то, что кремлевский лидер может добиться успеха в ведении страны в светлое будущее без рисков нестабильности, и что почти все другие предложенные курсы, скорее всего, повлекут за собой неудачу.
Кампания дезинформации Путина внутри страны очень эффективна. Но еще более успешной она стала за пределами России. Этот успех объясняется не тем, что все претензии Москвы принимаются как правдивые — это, конечно, не так. Это также не из-за наличия сети российских агентов в западных странах, хотя такая сеть определенно существует. И благодаря уверенности Москвы, что эта сеть не будет оспорена, она в настоящее время функционирует совершенно открыто.
Скорее всего, кампания дезинформации Путина сработала из-за фундаментальных изменений в западной журналистики и анализе. А также из-за наличия большого числа людей в правительстве, бизнес-сообществах и академиях, чьи карьеры зависят от поддержания связей с Российской Федерацией, плюс, желания многих западных правительств не разгневать Путина, указывая на его ложь, чтобы он не вел себя еще хуже, отрезав поставки газа в Европу или вторгнувшись в еще одну страну.
Об этом всем неприятно говорить, но этому надо смело посмотреть в глаза. Прежде всего, многие западные журналисты путают баланс с объективностью. Это означает, что если журналисты обладают версией истории, они часто представляют ее как одну из точек зрения, особенно если ситуация запутана или неопределенна. При этом не имеет значения, насколько эта версия возмутительна. И они могут делать это так, как особенно выгодно Москве. Таким образом, многие западные СМИ сообщают, что «говорит» Москва, реагируя на любые заявления украинской власти как на «претензии». Конечно, это делается из-за стремления к объективности, но на самом деле это совсем не так. Вместе это дает таким правительствам, как путинское, которое готово лгать и широко распространять свою ложь, уверенность в себе, в том, что будет сообщено все то, что они говорят, даже если это не соответствует действительности или возмутительно.
Во-вторых, как известно, сейчас в правительстве, бизнес-сообществах и академиях есть множество людей, чьи позиции, прибыль или карьера зависят от поддержания хороших отношений с Российской Федерацией. Поэтому они не желают бросить вызов российской дезинформации. На самом деле, они часто готовы к продвижению российских претензий, даже если это не соответствует действительности и возмутительно. Эти люди не являются агентами Москвы, как некоторые предполагают, они «полезные идиоты», как говорил о них Владимир Ленин. Вместе с тем, они являются значительной частью избирательного округа, и мало кто из них готов пожертвовать своим следующим повышением в правительстве, или следующей квартальной прибылью, или своим положением публичных интеллектуалов, обвинив Москву во лжи. И не делая этого, или более того, повторяя линию Москвы в целом или отчасти, такие люди гарантируют то, что кампания дезинформации Кремля работает.
И третье: к трагедии, многие западные правительства не оспаривают того, что делает Москва из-за опасений отключения от поставок газа или боязни выглядеть как желающие возобновить холодную войну. (Обвинение в том, что Запад возрождает холодную войну, является неотъемлемой частью кампании дезинформации Москвы, потому что это отвлекает внимание от того, что Москва делает, оправдывает действия России, и самое главное – сдерживает западных политиков, которые не хотят выглядеть людьми из прошлого). Следовательно, большинство, но не все, западные правительства отказались указать Москве на ложь и даже отказались от принятия действий, которых требует сложившаяся ситуация.
Эта модель внутри России и за рубежом – тревожна, так как практически гарантирует, что если ничего фундаментально не изменится, то Кремль будет иметь все основания участвовать в еще более агрессивной дезинформации и что другие правительства убедятся, что такая стратегия может быть использова и ими. Пока дезинформация работает, ее будет только больше, и мир станет местом, где доверие будет уменьшаться, а насилие и угроза насилия увеличиваться.
Выявление и противодействие дезинформации — трудная, но необходимая работа
Поскольку использование и, более того, распространение дезинформации несет в себе много рисков, крайне важно, чтобы западные страны реагировали всеми способами, которые позволят ее ограничить. Необходимо три этапа: первый — это требование к правительствам признать, что имеют дело с дезинформацией, а не просто ложью; второй означает, что они должны разработать своего рода экспертизы для выявления конкретных случаев дезинформации и определения правды и лжи в них; и третье: требуется рассмотрение методов для собственного ответа зарубежной и отечественной аудитории. Ни один из этих этапов не будет легко утвержден; некоторые из них могут оказаться невероятно трудными.
Выявление дезинформации в качестве стратегии и тактики является самым простым. Хотя только некоторые западные правительства были готовы к этому, по крайней мере, в случае с путинской Россией. Определение дезинформации, предложенное выше, – это начальный шаг. Для западных правительств будет трудно решиться на этот шаг потому, что дезинформация является частью информационной войны, и информационная война является все более важным аспектом самой войны. [3] Признать, что правительство использует дезинформацию в отличие от откровенной лжи, готово немного национальных лидеров и еще меньше дипломатов.
Однако, если предположить, что политический вызов можно преодолеть, понимая, что риск не объявлять кампанию против дезинформации — это значительно хуже, чем риск самой компании, западные правительства должны разработать вид экспертизы, которая позволит им анализировать конкретные случаи дезинформации. Это потребует развития лингвистического экспертного анализа и эспертизы местности, надобность в которых была уже давно. Соединенным Штатам нужны люди, которые понимают не только язык, но и историю и культуру основных стран мира и их потенциальных противников. Учитывая спад экспертов с таким опытом в течение последнего поколения, это будет нелегко. Как минимум, это потребует восстановления программы национальной обороны по образованию (NDEA) Часть VI и развития карьерных возможностей во всех подразделениях правительства, что позволит людям получить карьерный рост без ухода из области их непосредственной экспертизы. И это потребует восстановления государственных преобразовательных программ, таких как Информационная служба иностранного вещания. Нужны финансовые затраты, но они будут относительно небольшими.
Реальная проблема состоит в третьем этапе: противодействие кампании дезинформации.
То есть, это технический и политический вопрос. Технически это требует развития каналов для доставки альтернативных сообщений, в том числе международного вещания. Если бы США имели возможность вещать на русском языке для русскоязычного населения в Украине, Путин, возможно, не достиг бы того, что у него есть сейчас. И если бы США имело мощность вещать непосредственно российскому населению, Москва не смогли бы сформировать российское общественное мнение таким, каким оно есть сейчас.
Эпоха коротковолнового вещания закончилась и FM вещание требует, чтобы радиоточки в большинстве случаев находились на территории страны вещания. Это неизбежно дает кнут в руки правительства принимающей страны. Развитие Интернета важно, но это не автономное технологическое решение, как многие себе представляют. Необходимо инвестировать в спутник телевизионного вещания «прямо-к-дому», чтобы США и Запад могли доставлять сообщения для народов, таких как русские, которые сейчас в плену дезинформирования своими СМИ, контролируемыми собственным правительством. Опять же, реализация этого замысла требует денег, но стоимость ничего неделанья будет значительно выше. И будет еще выше, если Россия или Китай смогут развить эту возможность первыми.
Но самой трудной задачей будет противодействие дезинформации, которая ретранслируется в западных странах заинтересованными элитами. Закрыть представительства институтов — таких, как открытая деятельность Андраника Миграняна в Нью-Йорке [4] легко, но заручиться участием правительства в борьбе с дезинформацией в пределах США будет труднее. Это потребует готовности со стороны правительства открыто давать оценку темам и личностям, потому что опять же, если этого не делать, расходы будут выше, чем в том случае если меры будут приняты.
Примечания:
1. Смотрите, например, постоянно обновляемый список воздействия российской пропаганды: “Russia’s top 100 lies about Ukraine,” The Examiner, August 11, 2014, <http://www.examiner.com/list/russia-s-top-100-lies-about-ukraine>, accessed August 2, 2014.
2. Краткая сводка ее взглядов здесь: Nathalie Grant, “Disinformation,” National Review, November 1960, <http://www.unz.org/Pub/NationalRev-1960nov05-2g00041>, accessed August 12, 2014.
3. По этому пункту смотрите разные работы Paul W. Blackstock, особенно: The Strategy of Subversion (Chicago, 1964).
4. Андраник Мигранян – директор Института демократии и сотрудничества в Нью-Йорке, который ответственный за распространение взглядов Москвы в Соединенных штатах Америки. Он получил известность в начале этого года, когда предположил, что Адольф Гитлер вошел бы в историю как величайший немецкий вождь всех времен, если бы он остановился до вторжения в Польшу.
Автор: Paul Goble, The Jamestown Foundation.
