Ксения Кириллова: Пропаганда как наркотик

Источник: Ксения Кириллова, для Радио Свобода

Недавно российская пропаганда совершила очередную мерзость в отношении оппозиционера Ильи Яшина и его престарелой бабушки. Съемочная группа «Лайф» ворвалась в дом престарелых, где находилась больная 84-летняя женщина, и, записав несколько ее комментариев, сделала на основании этого сюжет против ее внука.  Как справедливо заметил сам Илья, этот поступок стал «пробиванием очередного дна» подлости и цинизма. Однако он отражает не только беспринципность и всесилие российских пропагандистов и их кремлевских покровителей, но и вскрывает определенные пропагандистские механизмы, которые, к сожалению, так привлекают многих потребителей медиа-лжи.

Философ и культуролог Михаил Эпштейн в своей недавней статье написал, что путинский режим, его внешняя политика (а значит, и пропаганда) основаны на «чистой ненависти», для которой оказались не нужны никакие теоретические обоснования и схоластические учения вроде марксизма, расовой теории или религиозного экстремизма.

«Новичок открыл прямейший ход к разрушению миропорядка – без всяких околичностей, идеологических заморочек. Он оголяет мировую политику до скелета: ненависть не нуждается в доказательствах, это по-своему такой же чистый продукт, как любовь», – пишет автор.

Однако я позволю себе кое-в-чем возразить Михаилу. Путинская пропаганда, действительно, не нуждается в логических построениях, и сама по себе внутренне предельно противоречива. Однако это не значит, что она не дает своим потребителям ничего, кроме ненависти. Да, ненависть является ее финальным продуктом, но для ее поддержания используется масса образов и состояний, которые вызываются этими образами – настолько красочными, что они, действительно, действуют на людей намного сильнее, чем рациональные доводы. Российская пропаганда создает не систему взглядов, а ощущение, обращаясь напрямую к чувствам, к инстинктам, рефлексам и страстям, сплетение которых служит оправданием той самой ненависти, о которой пишет Эпштейн. И эти отдельно взятые образы и состояния представляют собой далеко не только злость. Пропаганда играет на самых разных ощущениях, умело сводя их всех к одному нужному ей итогу. В предыдущих статьях я уже описывала, на каких человеческих инстинктах играют те или иные пропагандистские тактики. Попробуем подвести их краткий итог здесь.

1. В первую очередь, это чувство страха, создание ощущения, что Россия находится в кольце врагов, жаждущих ее полного уничтожения. Самым сильным образом здесь является образ будущей катастрофы – хаоса и мародерства на улицах, нищеты, падающих сверху бомб, убитых детей, разрушенных жилищ. Через телевидение человек искусственно погружается в иллюзорный ад, единственным выходом из которого объявляется консолидация вокруг национального лидера. При этом нельзя сказать, что в данном случае эксплуатируются самые низменные инстинкты человека – скорее, это естественные защитные реакции. При всем безумии создаваемой иллюзорной реальности люди, подверженные лишь этому виду пропаганды, наиболее рациональны и человечны, чем приверженцы других ее форм.
2. Игра на коллективистском начале или, напротив, индивидуальной «элитарности». При, казалось бы, противоположности этих двух состояний, они основаны на одной и той же психологической потребности – желании человека чувствовать себя частью чего-то безусловно хорошего. В первом случае это часть большой сплоченной общности («нормальные люди, не приемлющие фашизм», «патриотическое большинство», «народ»), во втором – «группы избранных» (настоящих патриотов, выдержавших натиск либерального безвременья и готовых к лишениям ради родины; подлинных стратегов, понимающих тонкости геополитики и т.д.). Основное чувство здесь – чувство общности и причастности. Само по себе оно не всегда является чем-то отрицательным, однако всегда умело используется тоталитарными режимами.
3. А вот этот вид пробуждаемых пропагандой чувств уже имеет ярко выраженный моральный окрас, поскольку играет на худших инстинктах человеческой природы, и является проявлением сознательной подлости. Сюда относится не только «искусственный отбор», позволяющий сделать карьеру на доносах и травле, но и то явление, которое я еще несколько лет назад обозначила как «идейный цинизм» – особое порождение путинского режима. Носители этого состояния верят в пропаганду лишь частично, прекрасно понимая, насколько она лжива в других аспектах. Однако они свято верят в постулат: «цель оправдывает средства», который и является основой их «идеологии».

Состояние войны со всем миром очень удобно для таких людей, поскольку оправдывает самые низменные их инстинкты. Их моральные нормы предельно размыты, они в принципе не верят в возможность существования демократии, честных выборов, независимых СМИ, жизни по закону и правды как таковой. При этом они считают, что ложь, убийства, захват чужих территорий, война, клевета и в принципе разрушение всего мира – оправдано, поскольку «нам это выгодно». В «выгодность» такого поведения они верят с большим фанатизмом, чем образцовый пионер – в незыблемость марксизма-ленинизма. Разница лишь в том, что вместо рассуждений о классовой борьбе эти люди с видом знатоков рассуждают о «геополитике» и о том, чьими жизнями России «выгодно пожертвовать» в очередной раз «для достижения своих интересов». Такие рассуждения придают им чувство собственной значимости и оправдывают в их глазах любые преступления и моральную деградацию.

Именно это поразительное сочетание идейности и цинизма, точнее, цинизм, возведенный в ранг идеологии, явился своеобразным ноу-хау путинского режима. Конечно, все тоталитарные системы отличаются двоемыслием, но нигде, пожалуй, цинизм не был именно основой системы взглядов, а не ее завуалированным следствием. Беда в том, что, чем откровеннее и наглее становится кремлевская ложь, тем больше людей становится носителями именно такого сознания – не запуганными обывателями, не заблуждающимися идеалистами, а осознанными циниками.

4. Это частный случай описанной выше формулы «цель оправдывает средства» – то самое «дно», о котором писал Илья Яшин, и которое было в очередной раз пробито при медиа-атаке на его бабушку. Здесь эксплуатируются уже самые примитивные и низменные человеческие инстинкты – желание поучаствовать в коллективной травле, порыться в чужом грязном белье, узнать чужую тайну, сделать шоу из чужой жизни. Потребители «Дома-2» радостно ждут такого рода сюжетов, они томятся в предвкушении очередных скандалов и сплетен, и жаждут новых «сенсационных разоблачений» как долгожданной отдушины в общей серости своей жизни. И пропаганда дает им долгожданную передышку – «пятиминутку ненависти», разрядку между сюжетами о надвигающемся апокалипсисе, редкую возможность расслабиться на фоне всеобщей моральной мобилизации и милитаристской истерии.

Такого рода сюжеты становятся своеобразной подачкой путинского режима своему электорату, долгожданным «зрелищем», которым награждается их верность. Телевизор окончательно срывает моральные преграды, давая возможность всем желающим вторгаться в чужую жизнь, не нарушая при этом закон, травить тех, кого так приятно считать врагами, но лично самим не нести за это никакой ответственности, ощущать свою избранность от соприкосновения с чужой тайной, и все это – во имя «благой цели» под названием «нам это выгодно».

Но самое страшное в путинской пропаганде, пожалуй, то, что все выделенные четыре типа на практике очень часто смешаны в сознании одного человека, и выделить их в чистом виде очень сложно. Пропаганда дает обывателю весь спектр эмоций и состояний – от ужаса и паники до ощущения собственного превосходства над всем миром, от низости до катарсиса, от предельного эгоизма до фанатичной жертвенности. И все эти состояния переплетаются, сменяют одно другим в зависимости от того, как человеку выгодно и приятно ощущать себя на данный момент, оправдывают и рационализируют друг друга.

При этом все они сопровождаются столь сильными образами и эмоциями, что вряд ли в мире может найтись наркотик, способный произвести такой же эффект. Причем, эффект этот влияет на всех, независимо от национальности. К примеру, даже в США, где существует свободные СМИ, открыт доступ к любой альтернативной информации и отсутствуют репрессии, существует довольно большая группа людей (притом не эмигрантов), готовых верить в красочную иллюзорную реальность вопреки всем фактам, и точно так же, как в России, оправдывать любое зло и ложь.

Пропаганда 21 века доказала, что игра на образах и чувствах действует вернее и глубже, чем любая идеология, и что контролирование эмоций намного эффективнее, чем контролирование мышления. А еще – то, что разрушить моральные нормы у человека оказалось очень легко.

Источник: Ксения Кириллова, для Радио Свобода