«Активные действия российских вооруженных сил в Сирии начались несколько дней назад, но у нас уже достаточно социологической информации для того, чтобы описать, как именно относятся россияне к происходящему» — пишет социолог Денис Волков для Московского центра Карнеги. Левада-центр время от времени обращался к теме сирийского конфликта начиная с 2013 года в рамках программы регулярных опросов общественного мнения; кроме того, на прошлой неделе удалось впроброс обсудить последние события в ходе фокус-групп.
Поддержка войны в деталях
Что касается роли России в сирийском конфликте, то в сентябре, еще до начала операции, опрошенные были согласны в том, что Россия должна оказывать Сирии дипломатическую и гуманитарную поддержку (поддерживают 65% и 55% соответственно, против 20% и 29%). По вопросам поставки вооружений и экономической помощи общественное мнение было расколото пополам. Резко отрицательно россияне относились к введению войск и помощи беженцам. На групповых дискуссиях люди говорили: «Это не наша война!» Кто-то ворчал: «Афганистана нам мало, что ли?» В то же время под «введением войск» люди понимают полномасштабную военную операцию, и большинство участников дискуссий сходилось на том, что «большой войны не будет». Звучало и другое мнение: «Война не нужна, но мы к ней готовы!»
Интересно, что на вопрос о том, есть ли российские войска в Сирии, несколько раз прозвучало знакомое уточнение: «Вы имеете в виду официально?» Сходным образом, неоднократно спрашивая в прошлом году респондентов о том, есть ли российские войска на территории Восточной Украины, мы всякий раз натыкались на глухую стену: «Официально нет!» Тогда этим обсуждение обычно и заканчивалось, добиться большего не удавалось. Сегодня никто не отрицает присутствие российских военных в Сирии – ведь об этом открыто говорят по телевизору – с одной важной оговоркой, которая звучала неоднократно: «Присутствует только ограниченный контингент».
Все предположения о том, что количество российских войск в Сирии может быть увеличено, вызывали довольно агрессивное отторжение. Наблюдая за ходом дискуссии, приходилось ловить себя на мысли, что рассуждения об «ограниченном присутствии» похожи на заклинания войны, попытки убедить себя в том, что дальнейшего втягивания России в конфликт не произойдет. То есть какая-то доля людей подспудно допускает, что правительство может лгать по вопросу масштабов операции. Но открыто практически никто таких опасений не высказывает.
Большинство населения имеет лишь смутное представление о происходящем, ограничиваясь обрывками информации: только 15% следят за развитием событий внимательно, а треть населения не следит вовсе. При этом до активной фазы военных действий около половины опрошенных заявляли, что им неинтересно, какую политику проводит российское руководство в отношении Сирии. Сейчас внимание растет, но это лишь зрительский интерес – никакого особого сочувствия ни к беженцам, ни к жертвам гражданской войны, которая идет на территории страны уже несколько лет, россияне не проявляют.
Если численность российских войск в Сирии не возрастет, то эта война останется для большинства населения виртуальной и не причиняющей беспокойства. Поддержка действий российских военных в Сирии – это скорее рейтинг популярной телевизионной передачи, а не показатель мобилизации российского общества. Заявления о готовности к войне больше отражают представления о мощи российской военной машины и символическом авторитете армии, чем готовность воевать самому. Чем меньше вовлеченность населения, чем меньше потерь, тем выше будет поддержка действий российских военных. Стоит также напомнить, что в конце 2013 года российское общественное мнение выступало против вмешательства России в ситуацию на Украине (тогдашние настроения можно описать следующей формулой: «Денег не давать, войска не посылать!»). Но спустя несколько месяцев россияне поддержали политику Владимира Путина в отношении Украины во многом благодаря умелой игре властей на страхах и заблуждениях населения.
Правильная подача
В целом сегодняшний сирийский конфликт воспринимается в России через призму противостояния с США и защиты пресловутых «геополитических интересов». В глазах большинства, безразличного к бедам сирийцев, это придает решениям российского руководства по Сирии особый смысл. Противостояние с США становится универсальным средством объяснения (и оправдания) действия российской власти на мировой арене: угрозой развертывания баз НАТО в Севастополе объяснялась необходимость присоединения Крыма. На групповых дискуссиях сегодня респонденты говорят, что России ни в коем случае нельзя уходить из Сирии, «иначе туда сразу придут американцы».
События в Сирии в очередной раз демонстрируют, что российское население в целом не способно рационально истолковать происходящее, для этого нет ни ресурсов, ни мотивации. Российские государственные СМИ год за годом объясняют сирийские события исключительно желанием Запада свергнуть верного союзника России. Однобокое освещение событий в Сирии сегодня, на Украине в 2014 году, в Грузии в 2008-м, в Чечне в середине 1990-х привело к тому, что теория глобального заговора «с целью ослабить и унизить Россию» стала универсальным объяснением происходящего.
Противостояние с Америкой – ведущей мировой державой – имеет ценность для россиян и само по себе, так как оно придает большинству ощущение возрождающегося величия страны, которое было утрачено после распада СССР. Поэтому новости о том, что Россия возглавила борьбу с Исламским государством, и критика со стороны Запада будут приносить многим россиянам чувство удовлетворения. Люди не против сотрудничества с западными странами (количественных данных об этом еще нет, но по многим другим вопросам общественное мнение практически всегда было настроено положительно, тем более что сейчас это только подтвердит статус России среди мировых держав). Однако в ходе групповых дискуссий у значительной доли респондентов наблюдались сомнения в том, что такое сотрудничество возможно. Не по нашей вине, а по вине США, которые не заинтересованы в успехе России на Ближнем Востоке. Доходило до того, что звучали версии, что существование Исламского государства выгодно США, значит, и сотрудничать в борьбе с исламистами они не будут.
В заключение стоит сказать несколько слов о возможном влиянии операции российских войск в Сирии на рейтинг президента. Короткая военная кампания может укрепить президентский рейтинг (прежде всего в глазах военных и силовиков), но вряд ли это оправдывает слова некоторых комментаторов, заявляющих, что Владимир Путин начал эту войну для того, чтобы укрепить собственное положение внутри страны. У него не было в этом особой необходимости – рейтинг высокий, а следующие президентские выборы только через три года, и до тех пор много воды утечет.
Правильнее признать, что у операции российских войск в Сирии внешнеполитические цели: вывести Россию из внешнеполитической изоляции, отвести внимание международного сообщества от ситуации на востоке Украины и Крыма, поддержать дружественный режим Асада, возможно, в перспективе продемонстрировать превосходство российской стратегии над американской. Цель российской телевизионной пропаганды заключается, таким образом, в обеспечении поддержки для уже принятых политических решений. Российская власть учитывает общественное мнение не для того, чтобы наилучшим образом удовлетворить общественный запрос, но с тем, чтобы минимизировать издержки своей политики. События в Сирии это вновь подтвердили.
Источник: Денис Волков, для Московского центра Карнеги
Денис Волков – социолог, эксперт Левада-центра
