В неприметном офисном здании в Санкт-Петербурге в России работает целая армия «троллей» на хорошей зарплате, которые наводят хаос по всему интернету — и в настоящих американских городах, пишет корреспондент Адриан Чен в своем расследовании для Нью-Йорк Таймс:
Около 08:30 утра 11 сентября прошлого года у Дювала Артура, директора местного отделения Управления внутренней безопасности и обеспечения готовности к чрезвычайным ситуациям округа Сент-Мери штата Луизиана, зазвонил телефон. Звонил местный житель, который только что получил тревожное СМС-сообщение. «До 13:30 в данной местности сохраняется опасность ядовитых испарений, – говорилось в сообщении, – постарайтесь найти укрытие. За дополнительной информацией обращайтесь в местные СМИ и на сайт columbiachemical.com»
В округе Сент-Мэри находится несколько химкомбинатов и газоперерабатывающих заводов, и работа Артура заключалась в том числе в отслеживании аварийных происшествий на этих предприятиях. Но этим утром он не получал никаких сообщений об авариях. Более того, ни о каком заводе Columbia Chemical он тоже не слышал. В Сент-Мери находился завод компании Columbian Chemicals, на котором делали технический углерод — нефтехимический продукт, который используется в производстве резины и пластиков. Но и оттуда тоже ничего не было слышно. Вскоре позвонили ещё двое местных жителей и доложили о таком же сообщении. Артур забеспокоился: неужели кто-то из его подчинённых выпустил предупреждение об аварии, не поставив его в известность?
Если бы Артур зашёл в Твиттер, для его беспокойства нашлась бы ещё масса поводов. Сотни пользователей писали о катастрофической аварии, которая произошла прямо у него по соседству. «Мощный взрыв, который было слышно за многие мили, произошёл на химкомбинате в Сентервилле, штат Луизиана #ColumbianChemicals», написал некто по имени Джон Мерритт. Пользователь @AnnRussela выложил фотографию завода, объятого пламенем. А @Ksarah12 поделился видеозаписью, снятой на ближайшей бензоколонке: в кадре видна яркая вспышка от взрыва. Другие показывали видео, на котором на горизонте поднимался густой столб чёрного дыма.
В Твиттере десятки журналистов, редакций местных газет и политиков от Луизианы до Нью-Йорка оказались завалены сообщениями об этой катастрофе. «Хизер, я уверен, что взрыв на #ColumbianChemicals — это очень серьёзно. Луизиане, похоже, крышка», — написал пользователь @EricTraPPP в адрес репортёра газеты New Orleans Times-Picayne Хизер Нолан. Другой пользователь запостил снимок главной страницы CNN, из которого было ясно, что происшествие уже попало в национальные новости. В одном их видеороликов на YouTube ответственность за взрыв взяло на себя «Исламское государство»: в кадре был телевизор, настроенный на арабский канал, в котором бойцы ИГИЛ в масках говорили что-то на фоне зацикленной видеозаписи взрыва. Некая женщина по имени Анна Макларен (пользователь @zpokodon9) написала твит Карлу Роуву (американский консервативный политик — прим.пер): «Карл, неужели во взрыве на #ColumbianChemicals действительно виновато ИГИЛ? Скажите Обаме, пусть скорей бомбит Ирак!» Но любой, кто не поленился бы зайти на сайт CNN.com 11 сентября, не нашёл бы там никаких следов масштабного теракта, совершённого ИГИЛ. Всё было фальшивкой: снимок экрана, видеозаписи, фотографии.
В Сент-Мери Дювал Артур быстро обзвонил своих подчинённых и выяснил, что никто из них не рассылал предупреждений об аварии. Он позвонил на завод Columbian Chemicals, где тоже не отметили никаких чрезвычайных происшествий. Примерно через два часа после первого сообщения компания выпустила пресс-релиз, в котором объяснила, что все рассказы об аварии на их заводе — фальшивка. Несколько месяцев спустя я позвонил Артуру, и он с негодованием назвал этот случай чьим-то безвкусным розыгрышем, приуроченным к годовщине терактов 11 сентября 2001 года. «Лично мне кажется, что у человека, который это придумал, просто очень извращённое, болезненное чувство юмора, – сказал он мне, – кто-то просто решил напугать людей до чёртиков». Власти, сказал он, пытались отследить номера, с которых приходили фальшивые сообщения, но без особого успеха (в ФБР мне сказали, что расследование ещё не закончено).
«Утка» об аварии на заводе Columbian Chemicals не похожа на розыгрыш, придуманный садистом-одиночкой. Это была хорошо спланированная кампания по дезинформации, для проведения которой кто-то завёл десятки фальшивых аккаунтов в Твиттере и несколько часов подряд постил сотни сообщений в адрес известных лиц, выбранных с расчётом на достижение максимальной гласности. Преступники не просто подделали снимок главной страницы сайта CNN –они создали полностью рабочие клоны сайтов местных луизианских телекомпаний и газет. Видео на YouTube с человеком, смотрящим телевизор, было снято специально для этого проекта. Кто-то даже не поленился создать отдельную статью в Википедии о взрыве на заводе Columbian Chemicals, которая ссылалась на это фальшивое видео. В ходе этой вирусной атаки СМС-сообщения получали и настоящие жители округа Сент-Мери. Кампанию такого масштаба могла подготовить только целая группа программистов и производителей контента.
А ведь эта «утка» была лишь одним случаем из целого ряда подобных информационных атак, совершённых в прошлом году. За несколько месяцев до этого несколько случаев заболевания вирусом Эбола в Соединённых Штатах спровоцировали небольшую панику в СМИ. И 13 декабря многие из тех же аккаунтов, что отметились в распространении фальшивки про аварию на Columbian Chemicals, начали писать о вспышке Эболы в Атланте. Кампания развивалась по тому же сценарию: появились фальшивые новостные сообщения и видеозаписи, на этот раз с хэштегом #EbolaInAtlanta («ЭболаВАтланте»), который на некоторое время вышел в тренды в Атланте. Как и в прошлый раз, авторы фальшивки уделили огромное внимание каждой детали, что указывало на значительное количество затраченных ресурсов. На видеозаписи на YouTube команда медиков в костюмах химзащиты несла из аэропорта носилки с очередной жертвой. Фоном играла песня Бейонсе «7-11» — так авторы хотели подчеркнуть актуальность видеозаписи. На борту грузовика, стоявшего на парковке, красовался логотип международного аэропорта Атланты Хартсфилд-Джексон.
Одновременно с «уткой» про Эболу совершенно другая группа аккаунтов в Твиттере начала распространять слух о том, что полицейские застрелили невооружённую чернокожую женщину. Все они пользовались хэштегом #shockingmurderinatlanta («Шокирующее убийство в Атланте»). Как и в других случаях, авторы «утки» старались сыграть на реальных страхах американского общества: это лето и осень были отмечены массовыми протестами против убийства Майкла Брауна в городе Фергюсон штата Миссури. В этот раз в YouTube появилось размытое видео, на котором якобы показан момент расстрела. На записи слышен голос прохожего, который комментирует происходящее. Голос показался мне знакомым — на другом видео тот же человек смотрел телевизор, в котором ИГИЛ якобы брало ответственность за взрыв на Columbian Chemicals. Этот акцент нельзя было ни с чем перепутать, хотя определить его происхождение тоже невозможно: в обоих видео звучал голос человека, который старательно, но безуспешно пытался сойти за американца. Вместо этого у него получалось что-то вроде австралийского произношения.
Кто за этим всем стоял? Когда прошлой осенью я наткнулся на эти происшествия, у меня появилась идея. Я уже некоторое время расследовал деятельность таинственной организации в Санкт-Петербурге в России, которая занималась распространением дезинформации в интернете. Она известна под многими названиями, но в этой статье я ограничусь самым известным из них: ООО «Агентство интернет-исследований». Это агентство прославилось тем, что сотни его российских сотрудников распространяли в интернете, в том числе в Твиттере, прокремлёвскую пропаганду под вымышленными именами, создавая иллюзию массовой поддержки режима. За это их часто называли «фабрикой троллей». Чем глубже я изучал деятельность агентства, тем больше связей я находил между ним и американскими «утками». В апреле я решил поехать в Санкт-Петербург, своими глазами посмотреть на это агентство и изучить методы информационной войны, которую оно ведёт против политических противников у себя на родине, мнимых врагов России за рубежом и, в последнее время, меня самого.
Семь месяцев спустя после фальшивой аварии на заводе Columbian Chemicals я сидел в тёмном кафе в тихом уголке Приморского района Санкт-Петербурга. Вокруг находились уродливые советские многоэтажки и не менее уродливые офисные здания недавней постройки. Среди них стоит и дом 55 по улице Савушкина. Его серый, идеально симметричный фасад с прямоугольными колоннами подъезда напоминает своей неприступностью средневековую крепость. За стеклянными дверьми стоит пара металлических турникетов, которые охраняют вход на небольшую лестницу, ведущую в фойе. На дворе стоял апрель, была пятница, 9 часов вечера, и всё здание, за исключением лестницы и фойе, было абсолютно тёмным.
Мою собеседницу это удивило. Я сидел на встрече с бывшей сотрудницей агентства по имени Людмила Савчук. Она покачала головой и отодвинула тяжелую занавеску, чтобы ещё раз посмотреть на тёмное здание. Мы сидели в традиционном русском ресторане, обставленном в стиле салона начала 20 века, с венскими стульями и антикварным глобусом, на котором Аляска ещё была частью Российской империи. Пятилетний сын Савчук сидел с нами и хлебал уху. Савчук рассказывала мне, как она работала в этом здании сменами по 12 часов, которые всегда начинались в 9 утра и заканчивались в 9 вечера. «Ровно в 9 часов отсюда выходила целая толпа народу», – говорила она. «Ровно в девять». Одна российская газета подсчитала, что в организации работало около 400 человек, а её бюджет составлял как минимум 20 миллионов рублей (около 400 тысяч долларов) в месяц. При Савчук в организации было множество отделов, каждый из которых производил контент для определённой социальной сети: в одном писали посты для Живого Журналa, в другом — статусы для Вконтакте.Были отдельные подразделения, занимавшиеся Facebook, Twitter и Instagram. Целый отдел писал комментарии на сайтах российских СМИ. По оценкам одного из сотрудников, организация занимала как минимум 40 кабинетов.
Каждый день в «Агентстве интернет-исследований», рассказывала Савчук, проходил одинаково. Первым делом в начале рабочего дня каждый сотрудник подключался к прокси-серверу, который скрывал его настоящий IP-адрес (иногда по такому цифровому адресу можно выяснить личность его владельца). Каждый день Савчук выдавали список тем, которые нужно пропагандировать. Каждый сотрудник получал «технические задания» — подробно расписанные интерпретации самых актуальных событий. В каждом задании важное место занимала Украина, где шла гражданская война между сепаратистами, которых поддерживала Россия, и украинской армией. Савчук и её коллеги должны были публиковать комментарии с оскорблениями в адрес президента Украины Петра Порошенко и описаниями зверств, совершённых украинскими военными. Много приходилось писать и о российских внутренних делах. В прошлом году в России случился финансовый кризис, рубль обвалился, и армия профессиональных троллей принялась сочинять оптимистические посты о том, как оперативно власти страны восстанавливают экономический баланс. Савчук рассказывала, что в марте, когда убили лидера оппозиции Бориса Немцова, весь её отдел перевели в группу комментариев на сайтах российских СМИ и дали указание писать о том, что оппозиция сама подстроила это убийство.
По словам Савчук, она делила кабинет с полудюжиной коллег. Её группа была меньше остальных, потому что принадлежала к элитному отделу спецпроектов. Если другие отделы выдавали на-гора одинаковые прокремлёвские комментарии, то она и её коллеги должны были создавать правдоподобных персонажей, выделявшихся из толпы. У Савчук было три таких персонажа, каждый из которых вёл блог в Живом Журнале. Одним из альтер-эго Савчук была гадалка по имени Кантадора. Духи из потустороннего мира давали ей советы касательно отношений, снижения веса и фэн-шуй – а также время от времени консультировали по вопросам геополитики. На просторах Вселенной она общалась с энергетическими сущностями, которые неизменно благоволили России. Кантадора предсказывала победу Владимиру Путину и поражение Бараку Обаме и Петру Порошенко. Задача Савчук состояла в том, чтобы аккуратно вплетать пропаганду в якобы повседневные рассуждения аполитичного человека.
По сути, Савчук была троллем. Термин «тролль» появился в начале 90-х в качестве неодобрительного обозначения людей, которые вмешивались в беседы в сети Usenet. Они заполняли эфир бесконечной руганью или потоком отвратительных фотографий, отчего любая дискуссия захлёбывалась в потоке дерьма. Интернет рос и развивался, и проблема троллей становилась всё более актуальной, хотя их тактика со временем совершенно не менялась. Тролль в наши дни — это сторонник ИГИЛ, который под псевдонимом пишет оскорбления в адрес критически настроенного журналиста или американский агитатор правых взглядов, который пытается дискредитировать демонстрацию против полицейского насилия, притворяясь демонстрантом-хулиганом. По обе стороны любого крупного конфликта в интернете воюют целые армии троллей.
Но «Агентство интернет-исследований», по словам Савчук, вывело искусство троллинга на промышленный уровень. Руководство агентства было одержимо статистикой: просмотры страниц, количество постов, место блога в рейтинге Живого Журнала. Руководители отделов добивались нужных результатов в работе при помощи целой системы поощрений и штрафов. «В компании царил очень сильный командный дух», — говорит Савчук. Её рабочий график состоял из двух подряд дневных смен по 12 часов, за которыми следовали два выходных. За одну такую смену она должна была выполнить норму в пять политических постов, 10 неполитических и от 150 до 200 комментариев к постам других сотрудников. Со временем работа начала вызывать у неё тошноту: ей приходилось писать гадости про лидеров оппозиции, о которых она лично не имела никакого мнения, или про украинцев – при том, что украинцами были её ближайшие знакомые, включая бывшего мужа.
Средний возраст сотрудников агентства не превышал 30 лет, но происходили они из всех слоёв российского общества. Впечатление было такое, будто в агентство набирали вообще всех, кто откликался на одно из многочисленных объявлений о вакансиях, вне зависимости от уровня образования или политической подготовки. Посты кишели логическими и грамматическими ошибками. «Какие же они тупые», – говорит Марат Буркхардт, который два месяца проработал в отделе, занимавшемся интернет-форумами. В день он должен был запостить не меньше 135 комментариев на одном из небольших форумов, посвященных жизни в отдалённых российских городах. «Там работают молодые люди с кучей татуировок. Они смотрятся очень модно, как будто приехали прямиком из Нью-Йорка. В модной одежде и с модными татуировками, как будто они из Вильямсбурга (район Нью-Йорка — прим.пер). Но страшно тупые». В офисных беседах сотрудники агентства отзывались о Петре Порошенко, используя оскорбительные обозначения геев, а Барака Обаму называли обезьяной. Для ликвидации безграмотности руководство пыталось проводить лекции для сотрудников. Другим сотрудникам устраивали уроки «политологии» с целью разъяснения позиции России по разным вопросам.
Но общая цель работы организации отдельным сотрудникам была неведома. Многие из работников агентства, с которыми мне удалось побеседовать, не знали даже имени руководителя организации. Они подписывали соглашение о нераспространении информации, но не официальный договор о найме на работу. Зарплаты были на удивление высокие: Савчук, например, получала 41 тысячу рублей в месяц (около 777 долларов) – примерно столько же, сколько профессор в университете. «Никому толком не объясняли, в чём состояла его задача», — говорит Савчук. – но в агенстве царила атмосфера необычайной важности и секретности, люди получали хорошую зарплату и понимали, что ни в одном другом месте такую работу они не найдут».
Савчук 34 года, но одевается она в подростковом стиле. Когда мы с ней встретились, на ней было надето клетчатое платье и ярко-желтая куртка, а на голове — мохнатый капюшон с бутафорскими ушами какого-то животного. Как она утверждает, именно её внешний вид помог ей получить работу в «Агентстве интернет-исследований», не вызвав лишних подозрений. За время работы она успела скопировать десятки документов на свою личную почту и опросить многих коллег. Она тайком сделала видеозапись рабочего дня в офисе. В феврале она передала все свои находки корреспонденту издания «Мой район» – местной газеты, известной своими независимыми репортажами. Эти документы вместе с рассказами Савчук стали самым подробным описанием повседневной жизни кремлёвского тролля. Хотя к моменту выхода статьи она уже успела уволиться из агентства, Савчук продолжала вести наблюдение уже снаружи. На нашу встречу она пришла с камерой, при помощи которой она надеялась заснять пересмену в агентстве, а затем опубликовать эту запись в группе «Информационный мир» в соцсети Вконтакте. Савчук завела эту группу для борьбы с агентством. Конечная цель этой борьбы — ликвидация агентства, которое, по мнению Савчук, участвует в усилении гнетущей атмосферы в России. «Информационный мир — это начало реального мира», — говорит она.
Но на часах уже было десять минут десятого, а из дверей дома номер 55 по улице Савушкина так никто и не вышел. Наконец около половины десятого к зданию подошла группа из пятерых молодых людей, зашла в подъезд и скрылась внутри. Савчук вскочила, схватила камеру и побежала снимать. Вслед за первой группой устремились другие сотрудники, каждый из которых отмечался у охранника на входе. Я успел насчитать как минимум 30 человек. Савчук с гордостью сообщила, что изменило график работы специально, чтобы сбить с толку журналистов, которые начали осаждать здание после выхода статьи с её участием.
Савчук – не новичок в борьбе со власть имущими. Она давно занимается экологическими протестами в своем родном городе Пушкин неподалёку от Петербурга. До поступления на работу на фабрику троллей Савчук спасала леса и парки от уничтожения застройщиками со связями в верхах. В прошлом году она даже баллотировалась на выборах в местный муниципальный совет в качестве независимого кандидата, что в России требует оптимизма на грани помешательства. В день выборов, рассказывает она, госслужащие — врачи, учителя, сотрудники правоохранительных органов и так далее — явились на избирательные участки со списками кандидатов, за которых им «рекомендовали» голосовать. Все кандидаты были из «Единой России», правящей партии под руководством Владимира Путина (сама Савчук выборы проиграла). Савчук подала в суд на «Агентство интернет-исследований» за нарушение трудового кодекса — ведь с ней не заключили договор. Она обратилась за помощью к известному адвокату, специализирующемуся на нарушениях прав человека — Ивану Павлову. Павлов многие годы борется за прозрачность российских законов, а за дело Савчук взялся в надежде, что им удастся заставить агентство ответить за свою деятельность.
Некоторые российские СМИ утверждали, что агентство финансирует Евгений Пригожин, олигарх и владелец сети ресторанов, которому часто достаются выгодные контракты на обслуживание кремлёвских мероприятий. За это и за близкие отношения с Путиным его называют «кремлёвским поваром». Когда корреспондентка оппозиционной «Новой газеты» внедрилась в агентство под предлогом поиска работы, она с удивлением обнаружила, что один из отделов возглавляла сотрудница компании «Конкорд», принадлежащей Пригожину (журналистка узнала её, потому что именно эту женщину Пригожин посылал следить за сотрудниками «Новой газеты»). Эти подозрения подтвердились, когда всплыла переписка, в которой бухгалтерия «Конкорда» подписывала платёжки в адрес агентства. Если так, то сказочно богатый Пригожин уже не в первый раз спонсирует причудливые интриги против своих противников. «Новая газета» писала, что именно он профинансировал скандальный документальный фильм, показанный на телеканале НТВ, одном из многочисленных СМИ из медиаимперии Кремля. В этом фильме утверждалось, что участники массовых антипутинских демонстраций 2011 года были платными провокаторами, чью верность американское правительство купило за печеньки. «Я его называю “Доктор Зло”», – говорит Андрей Сошников, корреспондент газеты «Мой район», которому Савчук передала документы о своей работе в агентстве (мои звонки в компанию «Конкорд» остались без ответа).
Откровения Савчук немедленно завоевали внимание российской публики, но не потому, что она поведала нечто невероятное, а как раз наоборот. Савчук подтвердила то, что многие давно подозревали: российский интернет кишит платными троллями. «С каждым годом этих платных троллей становится всё больше», – говорит Платон Маматов, который, по его словам, заведовал собственной фабрикой троллей на Урале с 2008 по 2013 годы. У него в подчинении было от 20 до 40 сотрудников, в основном студентов и молодых матерей, которые выполняли поручения сотрудников Кремля и местной администрации из путинской партии «Единая Россия». Маматов говорит, что по стране разбросана целая сеть подобных организаций, работающих на власти всех уровней. Поскольку это секретная отрасль, которая финансируется через запутанный лабиринт подставных фирм с ничего не говорящими названиями, установить точное количество занятых в ней троллей невозможно. Но Маматов утверждает, что «их тысячи — не могу сказать, сколько именно, но точно тысячи».
Пик прокремлёвского троллинга пришёлся на период массовых митингов конца 2011 года, когда десятки тысяч людей вышли на улицы российских городов в знак протеста против фальсификации парламентских выборов. Демонстрации собирались в основном через Facebook и Твиттер, а возглавили их известные оппозиционеры вроде антикоррупционного активиста Алексея Навального, которые призывали выйти на улицы подписчиков своих блогов в Живом Журнале. Когда год спустя в должность вступил Вячеслав Володин, заместитель главы администрации Путина и координатор его внутренней политики, одной из его первоочередных задач стало установление контроля над интернет-пространством. Володин, инженер по образованию, начал решать эту проблему так, как он бы чинил поломку в системе отопления. В русской версии журнала Forbes Russia писали, что первым делом Володин установил в своём кабинете специально под него настроенный терминал с системой «Призма», которая отслеживает колебания общественного мнения по 60 миллионам источников. Согласно описанию на сайте производителя, «Призма» «оперативно отслеживает в соцмедиа активности, приводящие к росту социальной напряжённости: нагнетание беспорядков, протестные настроения, экстремизм”. Или, как писали в Forbes, «Призма» — это поле непрекращающейся битвы.
Битва велась сразу на нескольких фронтах. Был принят ряд законов, обязывающих блогеров получать государственную регистрацию. Другие законы позволяли властям блокировать неугодные сайты без решения суда. Одни интернет-платформы — например, Яндекс – подверглись политическому давлению, а другие — в частности, Вконтакте – перешли под контроль приближенных к Кремлю лиц. Путин придал борьбе с инакомыслием идеологическую окраску, назвав весь интернет «проектом ЦРУ», от которого россиян надо защищать. Одновременно с запретительными инициативами была запущена новая волна интернет-пропаганды. Российское правительство обратилось за помощью к тем же пиар-конторам, которые разрабатывали стратегии поведения в соцсетях для крупных коммерческих брендов. По словам Елизаветы Сурначевой, журналистки издания «Комменсантъ-Власть», блогерам, писавшим про моду и фитнес, стали платить за размещение положительных материалов про политику Кремля рядом с обычными постами про туфли и диеты. Сурначева рассказала мне по скайпу, что правительство даже пыталось распространять пропаганду через популярных гей-блогеров – любопытный шаг, если учесть, что недавно в России был принят скандально известный закон о запрете «пропаганды гомосексуализма» среди несовершеннолетних.
Все эти события постепенно привели тех журналистов и активистов, с которыми я беседовал, к мысли о том, что интернет перестал быть естественной средой для российской оппозиции. «Миф о том, что оппозиция контролирует интернет, сильно устарел, – говорит Леонид Волков, либеральный политик и руководитель избирательного штаба Алексея Навального, — как минимум на три года». Отчасти это объясняется демографическим сдвигом: если первыми пользователями российского интернета были по большей части образованные молодые люди либеральных взглядов, то в последнее время в сеть приходит всё больше среднестатических россиян, в своей массе поддерживающих Путина. Кроме того, благодаря неустанной работе платных троллей обычному пользователю интернета всё труднее отличить правду от лжи.
«Смысл в том, чтобы заглушить дискуссию на любой площадке, создать атмосферу ненависти, настолько ядовитую, что нормальному человеку захочется держаться оттуда подальше, – сказал мне Волков., когда мы встретились в офисе Фонда борьбы с коррупцией, основанного Навальным, – Не забывайте, что интернетом в России пользуется чуть более 50 процентов населения. Остальным ещё только предстоит его освоить, и тут очень важно, какое у них будет первое впечатление». Несмотря на это, интернет до сих пор остаётся пространством, где российская оппозиция может высказывать свою точку зрения. Но теперь их голос заглушается таким количеством мусора, что потенциальный слушатель успеет оглохнуть ещё до того, как до него дойдет сообщение. Во время массовых протестов любимой тактикой оппозиции были антипутинские хэштеги, которые активисты выводили в тренды Твиттера. Сегодня тролли и боты выводят в тренды уже другие хэштеги, в которых Путина, наоборот, хвалят. «Идея политических хэштегов оказалась дискредитирована», – говорит Илья Клишин, редактор сайта независимого телеканала «Дождь». В 2011 году Клишин создал на Facebook страницу, на которой отмечались участники протестов против политики правительства.
Российскую информационную войну можно считать самым масштабным троллингом в истории интернета, а её жертва — не что иное, как интернет в качестве демократического пространства. Для того, кто оказался под перекрёстным огнём противников в этой войне, Рунет – как часто называют российский интернет – может показаться довольно неприятным местом. Вскоре после нашего разговора с Волковым он написал у себя в Facebook пост про встречу с журналистом The New York Times. Один бывший кремлёвский блогер позже предупредил меня о возможных последствиях. Союзники Кремля, объяснил он, постоянно следят за страницей Волкова, и теперь они будут настороже. «Не очень умный ход», — прокомментировал мой знакомый.
Связь между «уткой» про аварию на заводе Columbian Chemicals и «Агентством интернет-исследований» помогла установить операция, проведённая противниками этой организации. Прошлым летом группа активистов, называющих себя «Анонимным интернационалом» – как принято считать, они не имеют отношения к международной группе хакеров Anonymous – выложила в интернет сотни писем, якобы похищенных с компьютеров сотрудников агентства. Это был лишь один из целой серии взломов, которые «Анонимный интернационал» провёл против Кремля за последние несколько месяцев. Среди выложенных писем были фотографии сторонников Путина в неловком положении и компрометирующие письма. Хакеры утверждали, что они получили доступ к телефону премьер-министра Дмитрия Медведева и написали в Твиттере от его имени: «Ухожу в отставку. Стыдно за действия правительства. Простите».
Из выложенных писем следовало, что «Агентство интернет-исследований» начало троллить и на английском языке. В одном из документов описывался проект под названием World Translation («Международный перевод» — прим.пер). По словам его авторов, в зарубежном интернете на одно положительное мнение о России приходится четыре негативных, и задача проекта — изменить эту пропорцию. В другом письме был список аккаунтов, которыми пользовались тролли агентства в англоязычных сетях. После того, как издание BuzzFeed написало об этом взломе, я начал искать в этом списке аккаунты, которые были замечены в распространении «уток» в США.
Один из таких аккаунтов назывался «I Am Ass» («Я — жопа» – прим.пер) У «Жопы» были аккаунты в Твиттере, в Instagram, несколько аккаунтов в Facebook, а также собственный сайт. На аватаре у «Жопы» была пара мультяшных ягодиц с уродливой ухмыляющейся рожицей. В своих соцсетях он постил ссылки на новости с собственными комментариями. «Жопа» отличался крайне инфантильным чувством юмора и самыми примитивными познаниями в английском языке. Ещё он отчаянно ненавидел Барака Обаму. «Жопа» писал про Обаму разоблачительные посты с огромным количеством заглавных букв и сортирных шуток. Вот, например, характерный пост «Жопы» на Facebook – ссылка на новость про кровопролитие, устроенное боевиками ИГИЛ в Ираке, и комментарий: «I’m scared and farting! ISIS is a monster awakened by Obama when he unleashed this disastrous Iraq war!» (искаж.англ «Я боюсь и пукаю! ИГИЛ – это монстр, которого выпустил Обама, когда развязал эту чудовищную иракскую войну!»)
Несмотря на не самую приятную манеру общения, «Жопе» удалось завоевать сердца примерно полдюжины поклонников, которые регулярно «лайкали» и комментировали его посты. У них у всех было несколько общих черт. Все их аккаунты в Facebook были созданы летом 2014 года. На фотографиях у всех были хорошо одетые мужчины и женщины, жившие в крупных городах США. Но при этом у них явно не было друзей в реальной жизни. Вместо этого они посвящали всё свое свободное время написанию критических комментариев в социальных сетях крупных американских СМИ типа CNN, Politico и Fox News. Эти комментарии сводились исключительно к критике Обамы. В беседы с ними пытались вступать в основном незнакомцы, заигрывающие с женщинами. действительно все были как на подбор красавицы – настолько, что при помощи простого поиска можно было выяснить, что фотографии на самом деле принадлежат моделям и актрисам. Стало ясно, что подавляющее большинство поклонников «Жопы» — тоже тролли, а не живые люди.
Я зафрендил на Facebook всех троллей, которых мне удалось найти, и стал наблюдать за их активностью. В основном они расшаривали контент с сайтов вроде «Жопы» с развлекательным содержимым, явно созданным с расчётом на вирусное распространение в соцсетях. Была, например, группа Spread Your Wings («Расправь свои крылья» — прим.пер), в описании которой значилось «сообщество для всех, чьё сердце принадлежит Америке». В группе «Расправь свои крылья» постили бесконечные фото американских флагов и мемы на тему того, как прекрасно быть американцем, но этот патриотизм отдавал изрядной фальшью на фоне постоянной критики в адрес Обамы и невнятной мешанины из либеральных и консервативных заявлений, под которыми не подписался бы ни один настоящий американец. Была ещё группа Art Gone Conscious («Сознательное искусство» — прим.пер), в которой при помощи образчиков плохого искусства не очень убедительно иллюстрировались провалы политики Обамы, а также не требующая пояснений Celebrities Against Obama («Знаменитости против Обамы»). Посты, которые каждый день появлялись в этих аккаунтах, комментировали и расшаривали такие же тролли, жители виртуальной потёмкинской деревни, населённой несуществующими недовольными американцами.
Несколько недель спустя я получил странное оповещение в своём Facebook. Аккаунт, принадлежавший некоей Полли Тёрнер из Сиэттла, принял приглашение на настоящее, не виртуальное мероприятие. Это была лекция в Нью-Йорке, приуроченная к открытию выставки Material Evidence («Вещественные доказательства» — прим.пер). Я раньше слышал о «Вещественных доказательствах». Выставку рекламировали яркие плакаты в метро и на бортах нью-йоркских автобусов: чёрно-белые фотографии людей в камуфляжной форме и с лицами, скрытыми масками, поверх которых было крупными буквами написано «Сирия, Украина… Кто следующий?» На сайте проекта говорилось, что это передвижная выставка, которая при помощи «уникальных фотографий, артефактов и видеозаписей» раскроет «всю правду» о гражданской войне в Сирии, а также революции Евромайдана в Украине в 2014 году. Я зашёл на страницу «Вещественных доказательств» и обнаружил, что туда же приглашены и многие другие другие тролли, включая моего старого знакомого «Жопу».
Выставка «Вещественные доказательства» открылась в прошлом сентябре в подвальной галерее ArtBeam в Челси. Придя туда, я оказался в таком же королевстве кривых зеркал, что и на Facebook, только в реальной жизни. На входе висело сообщение о том, что организаторы «не преследуют никаких политических целей», но сразу стало ясно, что это не так. Крупные, качественно оформленные фотографии доказывали варварство сирийских повстанцев, которые с одинаковым зверством убивали как симпатичных солдат сирийской армии, так и беззащитных гражданских. На мрачной панораме был изображён спортзал, в котором боевики якобы пытали пленных. Рядом на стене висел героический, освещённый лучами солнца портрет сирийского офицера. За занавеской находился отдельный зал с особенно чудовищными фотосвидетельствами насилия боевиков против гражданского населения. Из подписей следовало, что фотографии «предоставлены Министерством обороны Сирии».
Потом там были фотографии с украинской революции. Почти все фото изображали активистов «Правого сектора» — праворадикальной антироссийской организации, члены которой носили чёрные маски и не чурались насилия. Хотя на самом деле в протестах участвовали представители самых разных слоёв украинского общества, не только «Правый сектор», российские власти старались выставить дело так, будто зачинщиками всей революции были бандиты-неофашисты. Единственное, что связывало конфликты в Украине и в Сирии, представленные на этой выставке — это то, что в обоих случаях они начались с протестов против лидеров, поддержанных Россией.
На полу перед фотографиями лежали предметы – как утверждалось, те же, которые были на них изображены. Как, интересно, организаторам удалось заполучить тот самый помятый мотоциклетный шлем, который на фотографии был надет на украинском демонстранте, отбивающемся от полиции? Кто собрал деньги, чтобы купить и привезти в Нью-Йорк покорёженный белый фургон – его якобы пытались подорвать сирийские повстанцы во время неудачной попытки теракта? Ответов на эти и другие вопросы мне так и не удалось добиться от Бенджамина Хиллера, американо-германского журналиста родом из Берлина. Его мне представили как куратора выставки «Вещественные доказательства». Это был грузный человек с бородой, одетый во всё черное, который сидел за столом при входе в галерею. Он заявил мне, что материалы для выставки предоставили независимые журналисты из Европы, России и Сирии, уставшие от однобокого освещения конфликтов в западных СМИ. По его словам, они просто хотели «предоставить слово другой стороне». Хиллер утверждал, что средства на аренду помещения, перевозку материалов и грант в 40 тысяч долларов, про который говорилось на сайте «Вещественных доказательств», были собраны при помощи «краудфандинга» (с тех пор Хиллер успел покинуть организацию, упомянув, что выставка допускала «дезинформацию» и нежурналистский подход», в связи с чем он «не желает, чтобы его имя упоминалось в связи с этим проектом»).
Придя домой, я зашёл в Твиттер и стал разыскивать отзывы о выставке. Немедленно мне на глаза попались десятки аккаунтов, постивших восторженные рецензии с хэштегом #MaterialEvidence. Я кликнул на один из них, принадлежащий молодой женщине в очках-авиаторах по имени Зои Форман (потом выяснилось, что фото украдено). Её Твиттер состоял в основном из отрывков текстов малоизвестных песен и цитат на все случаи жизни. Но 11 сентября она целый день спамила известных политиков и журналистов сообщениями о кошмарном взрыве на химическом заводе в округе Сент-Мери, штат Луизиана. В параметрах этих твитов с тегом #ColumbianChemicals было указано, что Зои Форман — как почти все остальные тролли – пользовалась программой Masss Post. В выходных данных программы был указан неработающий сайт Add1.ru. Согласно записи в базе данных Whois, домен add1.ru был зарегистрирован в январе 2009 года пользователем по имени Михаил Бурчик, чей адрес электронной почты был закреплён за этим доменом до 2012 года. В документах, опубликованных «Анонимным интернационалом», тоже фигурирует Михаил Бурчик — исполнительный директор ООО «Агентство интернет-исследований».
В феврале этого года я позвонил Бурчику, молодому интернет-предпринимателю из Санкт-Петербурга. Я хотел поговорить с ним о фальшивом взрыве в Луизиане и о том, какое отношение к нему имеет «Агентство интернет-исследований». В статье в газете Süddeutsche Zeitung немецкий журналист Юлиан Ханс утверждал, что Бурчик потвердил ему подлинность опубликованных «Анонимным интернационалом» документов. Но когда я позвонил Бурчику, он открестился от всякой связи с «Агентством интернет-исследований». «Я слышал про такую организацию, но я там не работаю», – уверял меня он. Не слышал Бурчик и о программе Masss Post. Не мог он припомнить и покупку домена Add1.ru, хотя, отметил Бурчик, он за свою жизнь купил и продал столько доменов, что все и не упомнишь. Бурчик предположил, что во главе «Агентства интернет-исследований» стоял некий другой Михаил Бурчик. Но адрес Михаила Бурчика в выложенной переписке совпадал с адресом на сайте того Михаила Бурчика, с которым разговаривал я.
В Санкт-Петербурге мне наконец удалось поделиться своими наблюдениями с Андреем Сошниковым, молодым журналистом из газеты «Мой район», которому Людмила Савчук передала добытые в агентстве документы. Сошников к своим расследованиям подходит крайне дотошно: однажды он нарисовал 3D-модель дороги, чтобы точно подсчитать, сколько при её строительстве было украдено асфальта. Он одним из первых российских журналистов написал об «Агентстве интернет-исследований», устроившись туда на работу в 2013 году. С тех пор он так же пристально следит за русскоязычными троллями агентства, как я — за их англоязычными собратьями.
Я показал Сошникову видео с YouTube, опубликованное в Facebook одного из троллей. Видео представляло собой яркий анимационный ролик, в котором описывались провалы американской разведки. Мое внимание привлёк голос рассказчика. Он звучал точно так же, как на видео, которые распространялись с фальшивками про взрыв в Луизиане и расстрел в Атланте: голос мужчины, который очень хочет сойти за американца, но у него получается только австралийский акцент.
Сошников немедленно узнал стиль анимации, в котором был выполнен ролик. По его словам, он был создан студией «Инфосёрфинг», занимающейся производством пропагандистской инфографики для Instagram и Вконтакте по заказу Кремля. При помощи сервиса Yomapic Сошников показал мне, что все фото из аккаунта «Инфосёрфинга» в Instagram были опубликованы из здания по адресу улица Савушкина, дом 55. Он уже несколько недель наблюдал за всеми постами, сделанными на Савушкина, 55, и собрал солидную базу контента, производимого троллями.
Он открыл аккаунт «Инфосёрфинга» на YouTube, и я тут же заметил несколько роликов, сделанных в том же стиле, что и анимация про неудачи американской разведки. Более того, «Инфосёрфинг» запостил у себя в аккаунте тот самый ролик — только вместо злосчастного австралийца его озвучивал русский диктор. Это, пожалуй, было самое убедительное доказательство связи между фальшивыми видео происшествий в США и конторой, работавшей по тому же адресу, что и «Агентство интернет-исследований».
Однако нам там и не удалось выяснить, какой именно отдел агентства производил эти «утки». Команда, занимавшаяся троллингом на английском, была элитным и глубоко заскреченным отрядом. Марат Буркхардт, работавший в отделе интернет-форумов, пытался устроиться туда на работу, но безуспешно. Единственный сотрудник англоязычного отдела, с которым мне удалось поговорить — это Катарина Аистова. В прошлом она работала на ресепшене в отеле, а в «Агентство интернет-исследований», по её словам, попала, ещё когда оно располагалось в прежнем здании по другому адресу, поменьше размером. Её адрес я нашёл в выложенной «Анонимным интернационалом» переписке. В ней были в том числе письма Аистовой её руководству с отчётами о пропутинских комментариях, которые она оставляла на сайтах вроде The Blaze и Politico. Одно из её заданий состояло в написании эссе с точки зрения типичной американки. «Я живу в настолько развитом обществе, что люди здесь практически перестали ходить пешком», говорилось в этом эссе Когда я связался с Аистовой, она отнеслась к предложению встретиться и побеседовать без энтузиазма. Она рассказала, что после того, как её адрес появился в переписке, опубликованной «Анонимным интернационалом», ей начали приходить оскорбления со стороны критиков «Агентства интернет-исследований». Некоторые даже являлись к ней домой. Наконец она согласилась встретиться, но только при условии, что она придёт со своим братом. Я принял это условие, и мы назначили встречу в тихом китайском ресторане.
Аистова и её брат составляли необычную пару. Она – невысокая молодая женщина с каштановыми волосами до плеч, одетая во всё черное: свитер, леггинсы, высокие сапоги на массивной платформе. Она настояла на том, чтобы заплатить за мой кофе. «Вы в России гость», – заявила она. Он, в свою очередь, – огромный скинхед с руками, до плеч покрытыми нацистскими татуировками, среди которых выделялась свастика шириной сантиметров в 15 на левом бицепсе. «Мой брат похож на вышибалу», – хихикнула Аистова. На нём была надета чёрная футболка с эмблемой дивизии СС «Тотенкопф», которая занималась охраной нацистских концлагерей. Я спросил его, что означает его футболка. «Тотенкопф», – буркнул он в ответ. Во время интервью он сидел напротив меня и Аистовой, не снимая темных очков и молча улыбаясь.
Аистова рассказала, что она успела проработать в «Агентстве интернет-исследований» полтора месяца. В основном её работа сводилась к переводам с английского на русский. Новости были самыми разными — от событий в Украине до дорожных происшествий. Несколько раз ей поручали оставить комментарии к американским новостям про Россию, но конкретных инструкций, что нужно написать, по её словам, не выдали. Она заявила мне, что любит Россию. Она искренне верит, что Путин хочет помочь народу востока Украины, и что западные СМИ пытаются его за это очернить. «Я думаю так — эй, ребята, пока вы тут про Путина разные гадости пишете, народ-то страдает», – говорила она мне.
Но Аистова, по её словам, не испытывает неприязни к Соединённым Штатам. Она призналась, что мечтает съездить в Нью-Йорк и погулять по местам, где снимали один из её любимых фильмов «Завтрак у Тиффани». «Я не чувствую агрессии по отношению к Америке», – говорила она. После интервью мы пожали руки у входа в ресторан. «Вы похожи на журналиста, который расскажет правду, – сказала она на прощание, – желаю вам удачи с вашей статьёй».
В последний мой день в Санкт-Петербурге я снова пришёл к дому номер 55 по улице Савушкина. Всю неделю стояла ужасная погода – шёл снег и дул промозглый ветер – но наконец облака рассеялись. Незадолго до десяти утра я со своим переводчиком встал на тротуаре напротив входа и стал караулить троллей, собирающихся на утреннюю сменю. Тут выяснился главный изъян моей стратегии. Сотрудники, прибывавшие незадолго до начала своей смены, даже при всём желании не могли задержаться, чтобы поболтать со мной. Прямо перед нами затормозил большой белый фургон, из которого выбежала группа молодых людей и тут же скрылась за дверью, не дав мне шанса с ними заговорить. Неподалеку остановился другой автобус, и из него вышла ещё одна компания сотрудников агентства. На вопросы моего переводчика они ответили недовольным ворчанием или вообще мёртвой тишиной. Юноша с сигаретой заявил, что он тут не работает. Закончив свою сигарету, он быстро скрылся внутри.
Ровно в десять утра поток работников прекратился. Я решил, что пора попытаться самим пробраться внутрь. Я читал репортажи журналистов, которые делали попытки попасть в здание, но их немедленно выкидывала на улицу охрана. Поэтому в двери я заходил с некоторым трепетом. У турникетов стояли двое мужчин в костюмах. Мы с моим переводчиком подошли к вахтёрше и спросили, можно ли поговорить с кем-нибудь из компании «Интернет-исследования» (после переезда на Савушкина, 55, они избавились от слова «Агентство»). Она заявила, что «Интернет-исследования» в этом здании больше не работают. «Пару месяцев назад нам пришлось их выселить, потому что из-за них у всего здания испортилась репутация», – сообщила она как бы между прочим.
Она указала на доску со списком нынешних арендаторов помещений в этом здании. Названия были написаны на обрывках бумаги, и ни на одном из них не упоминалась компания «Интернет-исследования». Однако одно название я узнал: ФАН, или «Федеральное агентство новостей». Я читал, что ФАН — это один из прокремлёвских новостных сайтов с редакцией на Савушкина, 55, которые финансирует Евгений Пригожин. Бывшие сотрудники «Агентства интернет-исследований», с которыми я беседовал, считали, что ФАН — это один из отделов агентства, существующий якобы независимо под своим именем. Я попросил набрать номер кого-нибудь из ФАН. К моему удивлению, вахтёрша сняла трубку, набрала номер, произнесла несколько слов и сообщила нам, что сейчас к нам спустился главный редактор ФАН Евгений Зубарев.
Зубареву на вид было лет 50, его волосы с проседью были коротко подстрижены, а на лице виднелся отпечаток усталости. Он пожал мне руку и пригласил в свой кабинет. Мы прошли мимо турникетов, расписались в журнале у охраны и прошли по длинному коридору в редакцию ФАН, которая занимала два кабинета на первом этаже. Там было необычайно тихо для новостного агентства, в котором, по словам Зубарева, работало 40 человек. Редакция была оборудована с расчётом на большую команду, на одинаковых коричневых столах стояло не меньше дюжины чёрных компьютеров, но сидели за ними всего двое юных репортёров. Шторы были задёрнуты, а мебель едва распакована.
Зубарев пригласил нас сесть, и я рассказал ему про статьи, в которых ФАН описывали как пропагандистский рупор Кремля. Он с возмущением покачал головой. Включив компьютер, Зубарев открыл сайт ФАН и показал официальное свидетельство о регистрации СМИ. «ФАН — это новостное агентство», – заявил он. У него есть стрингеры и корреспонденты в Украине, а также во многих других странах постсоветского пространства. Все они пишут настоящие репортажи, часто с риском для собственной жизни. Сам Зубарев – тоже ветеран российской журналистики, до прихода в ФАН он писал о присоединении Крыма в агентстве «Росбалт». Но после выхода статей, где его имя упоминалось в контекста «Агентства интернет-исследований», ему не дают покоя вопросами о его этичности его работы.
«Мы понимаем, что такой адрес бросает на нас тень, но переехать мы сейчас не можем, – сказал он со вздохом, – Так что нам приходится каждый день сталкиваться с репортёрами вроде вас, господин Чен, которые приходят сюда и задают разные вопросы».
Зубарев заявил, что считает себя и ФАН жертвами чёрного пиара. Кто им занимается и в чьих интересах, спросил я? «Слушайте, это всего лишь мои домыслы, а не подтверждённый факт, – ответил он, – Возможно, тут задеты чьи-то деловые интересы, я не знаю. Может быть, копают под нашего инвестора». Но на вопрос, кто же этот инвестор, он отвечать отказался. «Я не могу раскрывать личность наших инвесторов, – заявил он, – Таковы условия моего договора».
Я покинул Санкт-Петербург 28 апреля. На следующий день на сайте ФАН вышла статья с заголовком «Что общего у журналиста The New York Times и нациста из Петербурга?» В статье описывалась таинственная встреча журналиста из газеты New York Times — то есть меня – с неким неонацистом. Статью иллюстрировала фотография скинхеда с рукой, вскинутой в нацистском приветствии. Но это был не какой-нибудь скинхед, а именно тот, с которым Катарина Аистова пришла на встречу и представила как своего брата. Как выяснилось из статьи, на самом деле «брат» Аистовой – скандально известный неонацист по имени Алексей Максимов.
В статье говорилось, что Максимов, который известен под кличкой «Муха», – член известной в Петербурге организации скинхедов «Тотенкопф». Он якобы провёл несколько лет в тюрьме за нанесение смертельных ножевых ранений. Буквально за месяц нашей с ним встречи Муха снова попал в заголовки новостей – на этот раз в связи с избиением мигрантов в пригороде Сантк-Петербурга. При обыске полиция нашла у него в квартире оружие и нацистскую символику.
В статье не упоминалась ни Катарина Аистова, ни «Агентство интернет-исследований». Зато авторы утверждали, что я якобы встречался с Максимовым, потому что хотел завербовать его для совершения провокации против России. Максимов сообщил ФАН, что я «очень живо интересовался настроениями в среде русских националистов». Он продолжил: «Ему явно нужны были истории о том, как кровавый кремлёвский режим преследует свободных русских людей. Я не в первый раз сталкиваюсь с подобными запросами со стороны западных журналистов, но не собираюсь помогать им в этом. Многие хотят увидеть в русских националистах “пятую колонну”, которая будет действовать по указке с Запада и сметёт Кремль». С его слов выходило, что я пытался организовать мини-Евромайдан прямо тут, в Санкт-Петербурге.
К статье прилагались фотографии с нашей встречи с Аистовой и Максимовым. Одна фотография, судя по всему, была тайком снята через окно ресторана, пока мы сидели и беседовали. Фото сделано под таким углом, что Аистову почти не видно. Если не присматриваться к деталям, то может показаться, что в кадре только двое — я и скинхед, с которым я мило болтаю за чашечкой кофе. На другой фотографии, снятой у входа в ресторан, я будто бы глубоко погружён в беседу с Максимовым. Хотя на самом деле я точно помню, что между нами в этот момент стояла Аистова.
Я не мог не отметить изобретательность исполнения всей аферы. Я вспомнил, как в ресторане Аистова села рядом со мной, так что мне приходилось говорить с ней, сидя вполоборота, а Максимов молча сидел напротив нас. С определённого ракурса могло показаться, что я встречался с Максимовым один. Я написал Аистовой с просьбой объяснить происходящее. Она ответила коротко: «Нет, это уж вы потрудитесь объясниться!!» Спустя несколько недель я попытался позвонить ей, но она притворилась, что я ошибся номером.
Ещё несколько дней эту сенсационную заметку перепечатывали в разных прокремлёвских блогах. Более того, сама заметка на сайте ФАН, как выяснилось, была перепечатана с ещё одного прокремлёвского сайта под названием «Народные новости». По словам Андрея Сошникова, журналиста газеты «Мой район», редакция «Народных новостей» тоже находится на Савушкина, 55. Каждый раз заметка обрастала всё более фантастическими подробностями. На одном сайте говорилось, что я работаю на ЦРУ, на другом — что я сотрудник Агентства национальной безопасности. Пользователь YouTube по имени Russia Today – не известная телекомпания, а её клон – выложил видеозапись нашей встречи с дабстепом в качестве фоновой музыки. К моему беспокойству, в ролике мелькнула фотография, как я выхожу из своей гостиницы. Ролик набрал более 60 тысяч просмотров. Такое количество объясняется знакомой тактикой раскрутки в соцсетях: десятки троллей постят ссылку на ролик с хэштегом #ВербовкаНацистов. Хэштег на некоторое время вышел в тренды русского Твиттера.
Оправившись от шока, я начал выяснять, кто стоит за кампанией против меня. В конце концов, я набил руку за несколько месяцев расследования деятельности «Агентства интернет-исследований». Каждый час я набирал в поиске Google все возможные варианты написания моего имени на кириллице и отслеживал все посты с моим упоминанием, как только они появлялись в Живом Журнале и Вконтакте. Я отмечал каждую ссылку в Твиттере на запись моей встречи с Максимовым.
Спустя несколько дней ко мне в скайп постучался Сошников. «Видел статью про себя на сайте ФАН? – спросил он, – Они знают, что ты готовишь громкую статью, и стараются максимально дискредитировать тебя перед российским читателем».
Я описал ему подставу, на которую я попался, и чем дальше я углублялся в подробности, тем больше меня охватывало чувство паранойи. Мои собственные слова звучали всё абсурднее – мне начало казаться, что именно такое запутанное алиби мог бы придумать засветившийся агент ЦРУ. Тролли сделали единственное, что они умеют делать, но на этот раз сделали это хорошо. Они завладели моими мыслями.
Источник: Нью-Йорк Таймс
