На этой неделе, 20 октября, в Москве отметили 25 лет со дня создания движения «Демократическая Россия». Тогда, в 1990 году это было то массовое объединение, которое стало одной из главных движущих сил, стержнем народного протеста. Характер этого движения позволил почти мирно, почти без насилия похоронить одну из самых страшных империй в истории человечества. Звездным часом «Демократической России» стало противостояние ГКЧП и его разгром.
«Демократическая Россия» была протестным движением. Но это был протест, пронизанный гуманизмом и огромной жаждой свободы. Эти настроения не были настроениями большинства, но, поскольку они господствовали в Москве, Санкт-Петербурге и еще нескольких городах-миллионниках, именно они определили вектор России на несколько лет.
Именно благодаря этим настроениям Россия в течение полутора десятилетий не представляла опасность для соседних стран и всего остального мира. Это, возможно, главная заслуга «Демократической России», — что она, став основой победы Ельцина на выборах 1991 года, помогла сформировать тот миролюбивый, антиимперский внешнеполитический курс, благодаря которому соседние страны, республики бывшего СССР могли строить свою государственность без оглядки на своего более крупного соседа, который в этот период утратил свою агрессивность и имперские замашки.
Внутри страны движение «Демократическая Россия» не смогло стать двигателем демократических преобразований. Да, собственно, ее руководители и не ставили перед собой таких целей, поскольку большинство из них довольно быстро превратились в «демократическую номенклатуру» и рассматривали движение исключительно как массовку, которая должна безоговорочно поддерживать все действия власти.
Это привело к довольно стремительному развалу движения, к тому, что даже власть в лице Бориса Ельцина, а затем команды реформаторов в правительстве Егора Гайдара перестала рассматривать «Демократическую Россию» как свою опору и на выборы 1993 года Гайдар пошел во главе не «Дем.России», а во главе объединения «Выбор России». После чего «Дем.Россия» была окончательно отодвинута на обочину политического процесса.
И, тем не менее, уроки «Демократической России», равно, как и уроки протеста 2011—2012 годов неплохо бы выучить. Это важно, прежде всего, для того, чтобы преодолеть грех вселенского уныния и тотального отчаяния, которое сегодня охватило подавляющую часть тех 14—16 процентов россиян, кто в соцопросах открыто высказывается против путинской агрессии в Украине, в Сирии, против создания в России полицейского государства и курса на самоизоляцию.
Сегодня у демократически настроенных россиян наибольшей популярностью пользуются апокалиптические тексты, рисующие картины распада России, который произойдет в ближайшие годы, после чего на территории страны будут хозяйничать вооруженные банды отморозков, воюющие между собой и грабящие местное население.
Самый яркий текст в этом жанре написал один из самых лучших журналистов России Аркадий Бабченко. Он так и называется: «Что же будет с родиной и с нами» и опубликован на сайте «Эха Москвы» 21.10.2015.
«Кирдык будет коротким, но полным», — обещает Аркадий Бабченко. И далее объясняет, каким именно способом произойдет этот кирдык. «Чтобы погрузить в хаос такую страну, как Россия, достаточно будет десяти банд по десять тысяч человек. А столько тут наберется в первые же минуты… Здесь будет одна большая ДНР на шестой части суши — от моря и до моря. С алкоголиками на блокпостах, отрезанием голов в речке, пытками на подвалах, исчезновениями бизнесменов и публичными казнями у позорного столба».
Потом, Аркадий Бабченко сулит России краткий миг счастья, который наступит в результате введения внешнего управления, в результате которого здесь будет что-то вроде Северной Бразилии, в которой нормальная жизнь есть только в столице, а на остальной территории она то ли есть, то ли ее нет.
Ну, а потом обещанный Бабченко кирдык обретет совсем уж жуткие формы, поскольку мы от Северной Бразилии поползем в сторону конголизации и будет у нас Северное Конго, в котором «из темноты полезут совсем уж дистиллированные упыри. Уже совсем конченое зло. Эталонное. Без примесей. Смесь КГБ, гестапо, попа Дмитрия Смирнова, Чаплина, Германа Стерлигова, Охлобыстина, Проханова-Лимонова-Дугина, Тесака и Безлера. Православный ИГИЛ, в общем».
Одним словом: «Сбереги господь вашу душу и разум, если вы захотите выйти за пределы МКАД с наступлением темноты». Впрочем, эту фразу Бабченко я, кажется, читал у Конан-Дойля в «Собаке Баскервилей»… Все это немного похоже на некоторые сюжеты антиутопий Владимира Сорокина и Дмитрия Глуховского, что совершенно не отменяет того, что каждая антиутопия имеет шансы воплотиться в жизнь, поскольку мы, действительно, рождены, чтоб Кафку сделать былью.
Не будем придираться к некоторым нестыковкам сценария Бабченко. Например, непонятно, почему после внешнего управления в стране произойдет дальнейшая деградация от Северной Бразилии к Северному Конго, хотя у нас перед глазами опыт совершенно иного процесса хоть в Германии, хоть в Японии, хоть в Корее. Дело совершенно в ином. Вся эти «дистиллированные упыри, которые полезут из темноты», которых Бабченко поименно перечисляет, все они живут в той «второй реальности», которую сконструировал телевизор. Все они прошли тщательный фейс-контроль, для того, чтобы эта вторая телевизионная реальность стала такой концентрированно жуткой. Нормальные люди в эту «вторую реальность» почти никогда не попадают, они живут себе тихонько в своей «первой реальности», которая тоже не очень, но никак на антиутопию не тянет.
И человеческий материал у нас все-таки несколько отличается от сомалийского, конголезского и игиловского. Он не лучше и не хуже, просто другой. Поэтому не будет у нас ни Северной Бразилии, ни Северного Конго. Сценарий распада и деградации, да, возможен. И, пожалуй, вероятен. Сценарий трудного возрождения вероятен с каждым днем пребывания Путина у власти все менее. Но ни один из этих сценариев не предопределен. По какому сценарию пойдем, зависит, прежде всего, от действий тех сил, которые сейчас пытаются консолидировать протест.
Одно из глубочайших заблуждений — отчаяние от того, что зомбирующий эффект телевизора носит устойчивый характер. Это ошибка. Вся эта «вторая реальность» вместе со всеми этими «упырями из тьмы» разлетится в клочья как тьма на рассвете при появлении более-менее нормального и доступного альтернативного источника информации, хоть из-за рубежа, хоть местного.
Примером того, как эта свора с визгом разлетается при любом слове правды, может служить эпизод на программе Петра Толстого и Александра Гордона на Первом канале. Обсуждали Сирию, и в студии был единственный настоящий сириец, Махмуд аль-Хамза, представитель Сирийского национального совета в Москве, у которого Петр Толстой решил получить подтверждение преимуществ российских бомбардировок по сравнению с американскими.
В ответ Толстой и его свора, а вместе с ними и миллионы российских телезрителей, получили развернутое и внятное объяснение того, что «боевики ИГИЛ появились в Сирии по причине жестокости режима Башара Асада по отношению к народу». Махмуд аль-Хамза убедительно растолковал россиянам, что «во время репрессий асадовского режима были убиты не менее полумиллиона человек, в то время как от рук боевиков ИГИЛ погибли несколько тысяч сирийцев».
«Вот где террор?», — задал сириец риторический вопрос. — «Этот режим убил полмиллиона, а 4 или 5 миллионов бежали за границу». Убежден, что одна эта реплика, сказанная сирийцем о ситуации в Сирии, заставила задуматься многих телезрителей. Да, после этого телевизионные упыри завизжали, набросились, Гордон все время кричал: «Кто этот человек?», как будто в его квартиру влез совершенно посторонний субъект.
Когда Махмуд аль-Хамза объяснил, что он представитель либеральной оппозиции, которая воюет и с ИГИЛ, и с Асадом, политолог Марков страшно развеселился и долго не мог успокоиться, все вскрикивал, мол, впервые видит «либерала, который воюет». Видимо, политолог Марков не знает о существовании государства Израиль, которое построено на принципах либерализма, и тем не менее, воюет давно и весьма неплохо, видимо, сегодня лучше всех в мире.
Выступление представителя Сирийского национального совета было небольшим локальным триумфом нормальности на российском ТВ. В августе 1991 года тоже был триумф нормальности, но более масштабный. Повторить его сегодня очень трудно, но не невозможно.
